Почему василий теркин был популярен среди бойцов. А.Т. Твардовский "Василий Теркин": описание, герои, анализ поэмы. Теркин? Кто такой? А ныне

В поэзии Александра Трифоновича Твардовского нашли наилучшее отражение важнейшие, решающие события в жизни страны. В его произведениях мы видим глубокую реалистичность изображения событий, правдивость созданных поэтом характеров, меткость народного слова. Среди многих его произведений особенно выделяется поэма военных лет «Василий Теркин», в которой автор с яркой художественной выразительностью нарисовал образ настоящего русского богатыря.

Василий Теркин - типичный представитель русского народа, многомиллионной солдатской массы на фронтах Великой Отечественной войны. Он воплотил в себе представления о солдате, которые существовали в русском народе. Создавая своего героя, автор опирался на столь любимые в народе сказки, былины и легенды о смекалистых героях, не унывающих даже в самые трудные минуты. Он - мастер на все руки, всегда готов прийти на помощь. Твардовский, говоря о своем герое, даже использует былинно-сказочные выражения: «Не подвержен Теркин смерти». Василий смело вступает в поединок со смертью, но никогда не выставляет свои подвиги напоказ. Теркин, прежде всего, простой человек, в котором каждый солдат мог узнать себя или своего товарища по оружию. Он стал олицетворением народа:

В бой, вперед, в огонь кромешный

Он идет, святой и грешный,

Русский чудо-человек!

Автор не приукрашивал образ Теркина, но и не принижал его достоинств. Он создал народный характер, в котором отразились патриотизм, трудолюбие, стойкость и мужество русского солдата. Его герой скромный, добрый, находчивый, веселый парень, который и на гармони сыграет, и беседу поддержит. Идет он с «шуткой-поговоркой» дорогами войны:

Тем путем идет суровым,

Что и двести лет назад

Проходил с ружьем кремневым

Русский труженик-солдат.

Терпит и холод, и голод.

И ранен он был, но, подлечившись, снова вернулся в строй:

Рвутся мины. Звук знакомый

Отзывается в спине.

Это значит - Теркин дома.

Теркин снова на войне.

Потому что «на войне живут бойцы», война до победного конца - тяжелое, общее дело, главное сейчас в жизни каждого. Поэтому-то многие и восприняли Теркина как конкретного человека, реально существующего и сражающегося в каком-нибудь полку. И случай на переправе, наверное, где-то когда-то происходил, какой-то солдат переплыл под перекрестным огнем ледяную реку, чтобы доставить важное сообщение. И не раз, наверное, находился смельчак, которой последним патроном из трехлинейной винтовки сбивал с колена вражеский самолет, не задумываясь над тем, что совершает геройский поступок. Да и сам автор как бы подводил читателя к этой мысли, говоря, что Теркин «в каждой роте есть всегда, да и в каждом взводе».

Поэма сразу же приобрела широкую популярность. Фронтовики писали поэту о том, что он «с фотографической точностью» передал будни боевой жизни, что пламенный стих поэмы идет вместе с бойцами в атаку. Поэму читали в любых условиях: в окопе, в траншее, на марше, так как видели в ней «энциклопедию фронтовой жизни бойца, в которой затронуты все вопросы его жизни». А герой Твардовского стал настоящим воплощением народной силы, жизнестойкости, патриотизма - черт, присущих каждому русскому солдату.

ОБРАЗ НАРОДНОГО ГЕРОЯ В ПОЭМЕ А. ТВАРДОВСКОГО «ВАСИЛИЙ ТЕРКИН»

Поэма Александра Твардовского «Василии Теркин» - книга для всех ее можно читать в любом возрасте, в минуты радости и | печали, тревожась о будущем дне или беззаботно предаваясь душевному покою.

Я мечтал о сущем чуде, Чтоб от выдумки моей На воине живущим людям Было, может быть теплей. - писал автор И чудо действительно произошло О главном герое произведения заговорили как о реальном человеке, однополчанине, поэтические строчки растаскивались по солдатским листовкам, бесконечно цитировались во фронтовых письмах, заучивались наизусть сходу, при первом прочтении Поэма, конечно, была в высшей степени злободневной, но эта та злободневность, которая перешла в долгодневность.

«Летопись не летопись, хроника не хроника, а именно «книга», живая, подвижная, свободная по форме книга, неотрывная от реального дела»,- так Твардовский сказал о поэме «Живая книга» - это лучшее определение оно означает, что произведение порождено жизнью, создано для жизни и наделено собственным бытием, независимым от воли создателя.

Заметим, что поэт ни к чьим вкусам специально не приспосабливался Секрет популярности в том, что его «книга про бойца» выразила глубинные потаенные основы русского характера, и выразила их смело, броско, до гениальности просто.

Теркин - кто же он такой?.

Скажем откровенно.

Просто парень сам собой.

Он обыкновенный.

«Обыкновенный», «из запаса рядовой», «добрый малый», «труженик-солдат», «большой любитель жить» А в итоге - «святой и грешный, русский чудо-человек» И в этом выводе противоречия нет Если одним словом попытаться определить главное в образе Василия Теркина - то это слово будет нормальность, то есть душевное здоровье, уравновешенность, чувство меры. Л Толстой и Ф М Достоевский, как и вся литературная классика, приучили читателя к героям раздваивающимся, находящимся в состоянии сложных душевных переживаний, занятых поисками истины На их фоне человек, живущий естественной жизнью, «привычками бытия» (А С Пушкин), кажется примитивным К тому же о какой нормальности можно говорить в XX веке - веке катастроф, кровавых революции и мировых войн?.

Читая поэму Твардовского, убеждаешься можно Нормальность - это нравственная и физическая стойкость, духовная высота, которые помогают выстоять, выдержать, сохранить свое «я» в те роковые периоды истории, когда, кажется, распад личности неминуем.

О Теркине можно сказать многое трудолюбив и терпелив, так как война для него - прежде всего тяжкая работа а, неистощим на выдумки и вместе с тем достаточно трезв в оценке себя и других, жизнелюбив, но без излишнего бодрячества, коллективист по природе, но знаком с одиночеством, удал и смел, но не безрассуден А главное - он талантлив талантливо воюет («Поединок», «Бои в болоте») и талантливо рассказывает («Отдых Теркина», «Теркин пишет»), и даже в бане моется тоже талантливо («В бане»).

Теркин-теткин, елки-палки, .

Сыпь еще назло врагу.

Слышится во время боя за «населенный пункт Борки».

Не могу Таланта жалко.

До бомбежки берегу,.

Отвечает герой.

Талант противопоставлен здесь бахвальству («Русской ложкой деревянной // Восемь фрицев уложил!») и удаче, на постоянство которой нельзя надеяться Бой за маленькую деревушку может быть не менее суров и значим, чем за Ростов или Харьков И талант бойца в том, чтобы понять эту горькую истину воины, выдержать и воду- «по колено», и грязь - «по грудь», помнить о всеобщем долге и всеобщем равенстве перед жизнью и смертью.

Бой иной. пора иная, Жить одна и смерть одна.

Особенно ярко характер Василия Теркина раскрывается в ситуациях, пограничных между жизнью и смертью К ним относится знаменитая переправа.

Кому память, кому слава, Кому темная вода.

Перевоз через реку ассоциируется с перевозом с одного берега жизни на другой, потому и битва на переправе становится битвой за жизнь на земле, приобретает значение грандиозного символа. Теркин - воплощение не только храбрости и героизма. Он выражает еще и народную совесть, присутствие которой в поэме ощущается остро и пронзительно. Неоднократно, даже в минуты победоносного наступления, на глаза солдата набегают слезы. За ними стоит многое: позор отступления, зрелище оставленной разоренной родной земли и, конечно, чувство вины перед погибшими. В жизни часто случается: самая большая радость сопровождается грустью, если эта радость досталась большой ценой. Цена же нашей победы над фашизмом общеизвестна..

И еще одна особенность поэмы Твардовского. Говоря о главном герое, мы всегда подчеркиваем его типичность. Это значит, что собирательность образа, его обобщенность находят выражение через индивидуальность, неповторимую личность, которую нельзя спутать с другими. Так и Василий Теркин предстает перед читателями в психологической полноте, бытовой конкретности и национально-исторической обобщенности. Он не аллегория, не схема, а характер - «живой, как жизнь»:.

Тот, который.

На войне лихой солдат,.

На гулянке гость не лишний,.

На работе - хоть куда....

«Книга про бойца» Твардовского - постоянный и горячий диалог автора (а значит, и героя) с читателем:.

Бился ль ты в горах Кавказа,.

Или пал за Сталинград,.

Мой земляк, ровесник, брат... «Друг-товарищ», «брат», «братья», «братцы»... Конечно, с такими словами писатель обращается прежде всего к воинам-фронтовикам - псковским, елецким, тамбовским, смоленским... Но он обращается также и к их друзьям, матерям, женам, невестам. «А из кого же еще, как не из них всех состоял» народ, победивший в войне? Каждый мог стать и был товарищем по оружию, братом по духу, земляком по любви к родине. И это еще раз подтверждает: «Василий Теркин» - «живая книга», она для всех и обо всех..

Недавно собирались поставить па­мятник бойцу Василию Теркину. Па­мятник литературному герою ставят редко. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь это был бы и памятник тем, кто воевал за свою страну и не жалел своей крови, кто не боялся трудностей и умел шуткой скрасить фронтовые будни, - памятник всему русскому народу. Поэма Твардовского была действи­тельно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солжени­цына, солдаты его батареи из многих книг предпочитали больше всего ее да «Войну и мир» Толстого. Секрет огромной популярности по­эмы - язык, легкий, образный, на­родный. Стихи запоминаются сразу. Кроме того, каждая глава является законченным, отдельным произведе­нием. Сам автор сказал о ней так: «Эта книга про бойца, без начала и конца». Словом, книгу с середины И начнем. А там пойдет... Это, думается, делает героя ближе и понятнее. Поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов. Однако переправы, сбитого самоле­та да взятого в плен языка вполне до­статочно. Если бы меня спросили, почему Ва­силий Теркин стал одним из моих са­мых любимых литературных героев, я бы сказал так: мне нравится его жиз­нелюбие. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто «не за­колдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули». Порой мерзнет или голодает, не имеет вести от родных. А он не унывает. Живет и радуется жизни: Ведь он в кухне - с места, С места - в бой, Курит, ест и пьет со смаком На позиции любой. Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, «а мороз - ни стать, ни сесть». И Теркин заиграл на гармони: И от той гармошки старой, Что осталась сиротой, Как-то вдруг теплее стало На дороге фронтовой. Теркин - душа солдатской компа­нии. Недаром товарищи любят слу­шать его то шутливые, а то и серьез­ные рассказы. Вот они лежат в болотах, где пере­мокшая пехота мечтает уже даже о том, «хоть бы смерть, да на сухом». Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: раз­мокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, «хуже нет уже беды». А Теркин усмехается и начинает длин­ное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товари­ща, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда не­мец рвался к Москве и пел «Москва моя», тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не тот, «этой песни прошлогодней нынче немец не певец». А мы про себя думаем, что ведь и в прошлый год, когда совсем тошно было, находил Василий слова, которые помогали товарищам. Такой уж у не­го талант. Такой талант, что, лежа в мо­кром болоте, засмеялись товарищи: легче стало на душе. Но больше всего мне нравится гла­ва «Смерть и воин», в которой герой, раненный, лежит и замерзает, и чу­дится ему, что пришла к нему смерть. И стало трудно спорить ему с ней, по­тому что истекал он кровью и хотел покоя. И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость-то в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой. Буду плакать, выть от боли, Гибнуть в поле без следа, Но тебе по доброй воле Я не сдамся никогда, - шепчет он. И воин побеждает смерть. «Книга про бойца» была очень нуж­ной на фронте, она поднимала дух солдат, побуждала сражаться за Ро­дину до последней капли крови.

Недавно собирались поставить па-мятник бойцу Василию Теркину. Па-мятник литературному герою ставят редко. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь это был бы и памятник тем, кто воевал за свою страну и не жалел своей крови, кто не боялся трудностей и умел шуткой скрасить фронтовые будни, — памятник всему русскому народу.

Поэма Твардовского была действи-тельно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солжени-цына, солдаты его батареи из многих книг предпочитали больше всего ее да «Войну и мир» Толстого.

Секрет огромной популярности по-эмы — язык, легкий, образный, на-родный. Стихи запоминаются сразу. Кроме того, каждая глава является законченным, отдельным произведе-нием. Сам автор сказал о ней так: «Эта книга про бойца, без начала и конца».

Словом , книгу с середины

И начнем . А там пойдет ...

Это, думается, делает героя ближе и понятнее. Поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов. Однако переправы, сбитого самоле-та да взятого в плен языка вполне до-статочно.

Если бы меня спросили, почему Ва-силий Теркин стал одним из моих са-мых любимых литературных героев, я бы сказал так: мне нравится его жиз-нелюбие. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто «не за-колдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули». Порой мерзнет или голодает, не имеет вести от родных. А он не унывает. Живет и радуется жизни:

Ведь он в кухне — с места ,

С места — в бой ,

Курит , ест и пьет со смаком

На позиции любой .

Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, «а мороз — ни

стать, ни сесть». И Теркин заиграл на гармони:

И от той гармошки старой ,

Что осталась сиротой ,

Как - то вдруг теплее стало

На дороге фронтовой .

Теркин — душа солдатской компа-нии. Недаром товарищи любят слу-шать его то шутливые, а то и серьез-ные рассказы.

Вот они лежат в болотах, где пере-мокшая пехота мечтает уже даже о том, «хоть бы смерть, да на сухом». Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: раз-мокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, «хуже нет уже беды». А Теркин усмехается и начинает длин-ное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товари-ща, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда не-мец рвался к Москве и пел «Москва моя», тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не тот, «этой песни прошлогодней нынче немец не певец». А мы про себя думаем, что ведь и в прошлый год, когда совсем тошно было, находил Василий слова, которые помогали товарищам. Такой уж у не-го талант. Такой талант, что, лежа в мо-кром болоте, засмеялись товарищи: легче стало на душе.

Но больше всего мне нравится гла-ва «Смерть и воин», в которой герой, раненный, лежит и замерзает, и чу-дится ему, что пришла к нему смерть. И стало трудно спорить ему с ней, по-тому что истекал он кровью и хотел покоя. И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость-то в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой.

Буду плакать , выть от боли ,

Гибнуть в поле без следа ,

Но тебе по доброй воле

Я не сдамся никогда , — шепчет он. И воин побеждает смерть.

«Книга про бойца» была очень нуж-ной на фронте, она поднимала дух солдат, побуждала сражаться за Ро-дину до последней капли крови.

До войны еще в помине

Был ты, Теркин, на Руси.

Теркин? Кто такой? А ныне

Теркин - кто такой? -

спроси…

А. Твардовский

В этом году исполнилось более 70 лет с того времени, когда А. Твардовский приступил к восстановлению отдельных фрагментов поэмы «Василий Теркин», возникшей в финскую кампанию 1939-1940 годов. В письме к жене Марии Илларионовне в Чистополь 27 июня 1942 года он поделился своими мыслями о новом замысле: «И надо было, чтоб в это самое время у меня явилась радостная мысль работать над своим «Теркиным» на новой, широкой основе. Я начал - и пошло, пошло. Когда я отделывал «Переправу», я еще не знал, что впрягаюсь в поэму, и потом все сильнее впрягался, и вскоре у меня было такое ощущение, что без этой работы мне ни жить, ни спать, ни есть, ни пить. Что это мой подвиг на войне».

Так, словно откуда-то сверху, вдруг явилось пробужденье, возникло небывалое вдохновение, огромный творческий подъем, и поэт по зову ума и сердца начал работу над великой поэмой о «трудной године» - над произведением, которое теперь знает весь мир.

Когда-то Белинский в статье «Русская литература в 1841 году» высказал емкие слова о Пушкине. По его заключению, поэт принадлежал «к вечно живущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них свое суждение, и как бы ни верно поняла она их, но всегда оставит следующей за нею эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и ни одна и никогда не выскажет всего…».

Высказывания великого критика с полным правом можно распространить и на А. Твардовского, потому что он, как и Пушкин, работая для настоящего, вместе с тем «приготавливал будущее» и уже потому не мог принадлежать только настоящему и прошлому. Потенциальные возможности долгой эстетической жизни любого художественного произведения, бесспорно, заключены в нем самом. В самое трудное для страны время, в дни жестокой, кровавой войны, как раз и появился на свет «Василий Теркин» - любимая книга миллионов людей прошлого столетия. Ее считают началом всех начал поэта. Известный историк М. Гефтер справедливо полагал, что «Теркин» неслучайно заново начат в 42-м: возможность выбирать самостоятельно между гибелью и жизнью могла прийти лишь после страшных испытаний 41-го и 42-го годов».

Создатель великой поэмы, «петь привыкший на войне» и прошедший сам от начала и до конца ее трудный путь, завершая «повесть памятной годины», написал:

Я мечтал о сущем чуде:

Чтоб от выдумки моей

На войне живущим людям

Было, может быть, теплей,

Чтобы радостью нежданной

У бойца согрелась грудь,

Как от той гармошки драной,

Что случится как-нибудь.

Толку нет, что, может статься,

У гармошки за душой

Весь запас, что на два танца, -

Разворот зато большой…

В этом «большом развороте» заключена основная причина долгожительства всемирно известной поэмы. Она касается ее жизни в смене поколений, а, следовательно, бессмертия и самого создателя произведения, его места в нашем развороченном и пока несобранном до конца мире. Априорно этот мир, невзирая на кричащие противоречия и разобщенность, вновь, как и в былые, военные, а затем и послевоенные годы, полностью принял в свое лоно прославленного поэта, пышно отметив в 2010 году столетие его рождения, а потом и памятник ему поставлен в Москве. Значит, не забыл народ своего любимца. Предположения, что после столетнего юбилея Теркин заметно потеряет свой престиж в памяти народной, не сбылись. И это радует. О лопнувших надеждах современных скептиков-нигилистов от литературы, которые все время зудели, тщетно пытаясь похоронить нашу великую художественную культуру, не о них речь - они не стоят того! Пусть себе негодуют на свой риск и страх, пусть себе корячатся, раздувая щеки и свои внутренности, как крыловская лягушка в басне, литературный процесс пошел все-таки не тем путем, который они предрекали.

Непрерывное освоение сотворенного поэтом художественного мира «Василия Теркина» продолжается с успехом, и это радует. Свидетелями служат появившиеся новые книги, статьи, доклады, другие устные и письменные выступления у нас в стране и за ее рубежами, посвященные нашему великому земляку и его знаменитой поэме. Значит, он, как в той песне, «солдат еще живой», он с нами, в нашей памяти, в нас самих. А это главное в освоении литературного наследия поэта. И этот процесс пошел именно в трудное время, когда работникам художественного слова особенно тяжело держать фронт, «ходить в свою атаку», так как почти невозможно избежать забвенья при существующей эстетической глухоте и одичании.

Подумать трудно, что даже «седая» классика сегодня беззащитна перед равнодушием современных литературных снобов. К 200-летию Пушкина вышла только книга о «сатанинских» мотивах его поэзии. Иных тем не нашлось. Россия отметила 200-летний юбилей другого русского гения - М.Ю. Лермонтова. И здесь поражает явная нигилистическая позиция ряда современных культурных деятелей, «стоящих у трона» науки и литературы, которые тщетно пытаются взять под защиту не погибшего поэта, «невольника чести», а его «хладнокровного убийцу» Николая Соломоновича Мартынова. Теперь, когда прошло двести лет, конечно, все можно придумать и наворотить, чтобы опорочить великого поэта. Невольно всплывают слова Александра Твардовского:

И даром думают, что память

Не дорожит сама собой,

Что ряской времени затянет

Любую быль,

Любую боль.

И затянет, если стоять в стороне. Сейчас необходима только святая правда - неприкрытая никакими пестрыми и яркими одеяниями лжи. Полуправда - это та же прикрытая венчиком ложь, та же «кривда», как говорят наши соседи, белорусы.

Следует признаться, как на исповеди, что мы стали потихоньку, полегоньку уступать свои боевые позиции, незаметно предаем и Александра Сергеевича, и Александра Трифоновича, - как тогда подло предали, когда он покинул «Новый мир». С легкой руки покойного Владимира Солоухина, заявившего со страниц журнала «Москва», что Твардовский и Шолохов писали «по заказу» партии, некоторые издания поэта стали выходить уже без поэмы «Страна Муравия», хотя это самое значительное поэтическое произведение в нашей довоенной литературе. И не с чем его поставить рядом! Одним из первых литературных произведений оно было удостоено государственной премии. И справедливо, вполне по заслугам! Современных литературных Кукольников удивляет и бесит, что поэма получила первую, только что учрежденную, Сталинскую премию. Да, Сталин, как теперь известно, сам вписал в наградной список имя поэта. Значит, он по высшему разряду оценил художественную силу этого произведения. Теперь, пожалуй, никто из хулителей Твардовского не станет отрицать высокого художественного вкуса бывшего «вождя народов». В поэзии Сталин все-таки разбирался не хуже суровых современных лжеценителей. Он сам писал стихи; был, как говорится, поэтом в душе. А то, что премия носила его имя, так она выдавалась из его гонораров за книги, которые издавались за рубежом.

«Страна Муравия» Александра Твардовского по праву является этапным произведением своей эпохи. Канул в Лету Советский Союз, исчез государственный социализм. Представим, если б не было «Страны Муравии» Твардовского и «Поднятой целины» Шолохова, новые поколения людей не узнали бы, какой была наша страна накануне Отечественной войны. К тому же, «Страна Муравия» поистине народная поэма - и по содержанию, и по пафосу, и по форме своей. Она, как говорится, плоть от плоти, кость от кости своего народа. Невольно вспоминается в связи с этим памятник С. Есенину в Рязани. Без всякого пьедестала поэт стоит по грудь и встает из-под земли. Даже жутко становится, смотря на его памятник, волосы становятся «непослушной ратью»! А ведь Твардовскому принадлежат в этом плане ключевые слова:

Мы все, почти что поголовно,

Оттуда люди, от земли…

Если бы не было «Страны Муравии», не было бы той художественной высоты, какую взял в 1942 году молодой поэт, вряд ли состоялся бы и «Василий Теркин» - эта «повесть памятной годины, эта книга про бойца», «золотой фонд его души» и его героического поколения. Никита Моргунок и Василий Теркин - отцы и дети того времени, достойные один другого. На их взаимоотношении и преемственности зиждилось тогда общество и могучее государство Российское. На великой войне поэт, не раз «ходивший в свою атаку», спасал живую связку тогдашних поколений, спасал себя, свою личную жизнь, свое искусство - для настоящего и будущего, для «большого времени». В годы войны стихами «Теркина» говорила вся сражающаяся страна, как на фронте, так и в тылу, в городах и весях. Нелишним и теперь будет еще раз вспомнить некоторые ее стихи:

…Не унывай.

Не зарвемся, так прорвемся,

Будем живы - не помрем.

Срок придет, назад вернемся,

Что отдали, всё вернем.

Потрясающий успех «Василия Теркина» как реальной мобилизующей силы народа в годы войны и в трудные послевоенные годы во многом объясняется тем, что в нем воплотилась поражающая своей силой жажда жизни, неукротимая энергия и стальная выдержанность русского характера - с его естественной, само собой разумеющейся, постоянной тревогой о доме, семье, матери, детях, заботой о природе родного края, привязанность к земле-матушке.

О популярности солдатской поэмы свидетельствуют сотни писем, полученных автором в годы войны и в мирное послевоенное время, а также те 300 стихотворных подражаний, «продолжений» и «вариантов», созданных ее читателями, которые не были удовлетворены тем, что поэт вдруг прервал свою песню, оставив героя на перепутье трудных послевоенных дорог.

В том беды особой нету:

Песня, стало быть, допета.

Песня новая нужна,

Дайте срок, придет она. -

ответил на многочисленные вопросы поэт.

Тайна обаяния поэмного Василия Теркина, на наш взгляд, скрыта в особом отношении к нему автора, который отдал герою все лучшее, что имел сам, свой огромный неисчерпаемый талант и свое большое сердце, свое вдохновение, шутки и выдумки, тепло и бодрость духа. Обаяние Теркина и в том крайне обостренном чувстве «земли родимой»: «Лучше нет родной сторонки, что у каждого одна». Он величает землю матерью, говорит о родине «большой и малой»; они сливаются в его сознании и в мыслях героя воедино: спасти родину-мать от вторгшегося злого врага. Об этом мечтали они ежеминутно каждый день.

В наше время, когда война ушла в глубокую историческую память народа, в ней нашлось место и поэме А. Твардовского, потому что трудно найти другой пример такой кровной связи, какой являет нам А. Твардовский своим Василием Теркиным. Вот почему идея соединения их вместе в мемориальном комплексе в Смоленске - это одна из форм продолжения жизни одного и другого в сознании поколений. Объединяющая идея родилась впервые сразу же после преждевременно оборвавшейся жизни поэта. Созревая в общественном сознании смолян, она приобретала свои зримые очертания. Тогда же возникла мысль о сборе средств на памятник Василию Теркину, о сооружении скульптурной композиции, посвященной герою поэмы и его создателю. В течение непродолжительного времени участниками войны, вдовами погибших на войне героев, жителями области и других регионов страны было собрано 600 тысяч рублей. Так на родине поэта возникло общественное движение по увековечению подвига русского солдата.

Не все оказалось гладким на этом благородном пути: нашлись, как всегда, завистники и прорицатели, будущий комплекс пытались подменить другими непонятными предложениями и заменами. Конкурс на лучший проект памятника Василию Теркину, объявленный в Москве, был фактически провален. А затем наступили тяжелые времена обвальной инфляции, и собранные по копейкам народные деньги превратились в ничтожную сумму, в труху. В этих условиях пришлось заново собирать средства для мемориала. Чтобы они не потекли по усам и бороде, был создан наблюдательный совет. Местная пресса постоянно информировала смолян о поступлении денег на расчетный счет памятника. Назывались конкретные предприятия, учреждения, общественные организации, отдельные лица, суммы поступлений.

В связи с этой трудной одиссеей следует отметить активность и кровную заинтересованность авторской группы по сооружению памятника во главе с народным художником России А.Г. Сергеевым. Его проект был одобрен съездом художников. Как бы именно по этому поводу всплывают в памяти опять-таки слова А. Твардовского:

Я в такой теперь надежде,

Он меня переживет.

Не отделяя автора от его поэмного и скульптурного героя, скажем, что оба они живут в нашей памяти, продолжая свой путь по лабиринтам сложной и запутанной жизни последних десятилетий. Благодаря воле и таланту скульптора и архитектора, Василий Теркин из «Книги про бойца» перешел на гранитный пьедестал в «бронзе многопудной». Срок пришел, и он вернулся к нам. Смоляне и гости города, проходя мимо памятника, с радостью говорят: «Здравствуй, Теркин! Как мы рады, что ты живой и опять с нами, как в ту тяжелую военную годину!».

О том, что Теркин навсегда остался в сознании наших современников, говорят и другие факты: в Смоленске задолго до столетнего юбилея рождения создателя поэмы возникли Твардовские чтения. Жители Починка, малой родины поэта, говорят, что они раньше начали их. Не будем с ними спорить - важно, что они есть и у них, и у нас. По материалам чтений издано девять книг, которые понравились читателям не только в Смоленщине, но и в Москве и в других регионах, куда они при мизерном своем тираже успели попасть. Центры по освоению творчества поэта созданы и в Воронеже, и Екатеринбурге, Иванове, Пскове, Твери и в других городах. Воронежский университет в 1981 году издал под редакцией профессоров А.М. Абрамова и В.М. Акаткина уникальную монографию «Василий Теркин» А. Твардовского - народная эпопея». В Пскове вышла книга под редакцией Н.К. Силкина «Венок памяти Твардовскому» - коллективный труд ученых разных регионов. Можно множить и множить такого рода факты. Активно работают по освоению литературного наследия Твардовского его дочери, Валентина и Ольга А. Твардовские, критик А.М. Турков, С.Р. Туманова в Москве, В.М. Акаткин в Воронеже, Т.М. Снигирева в Екатеринбурге, В.А. Редькин в Твери, В.В. Есипов в Вологде, М.Р. Грицкевич в Одессе и многие, многие другие. Их научные усилия направлены на то, чтобы разгадать феномен «долгожительства» этого шедевра русской и мировой художественной культуры - поэмного Василия Теркина.

Причина долголетнего существования поэмы А. Твардовского, на наш взгляд, открывается при новых подступах к проблеме, с учетом взаимодействия творчества поэта с последующими поколениями читателей. При этом обнаружено два важных момента взаимодействия: неисчерпаемость внутреннего содержания произведения и постоянная изменяемость исторической обстановки, с которой оно вступает в эстетические соотношения и связи.

С самого момента появления поэмы, а она издавалась отдельными вполне завершенными главами, уже тогда стали видны заложенные в ней авторские объективные эстетические ценности; они составили основу реального функционирования этого яркого художественного произведения в последующие времена.

В наше время Теркин дорог читателю, прежде всего как герой войны, которую народ не забыл и никогда не забудет. Дорог как честный, открытый русский человек, который, несмотря на все метаморфозы последних десятилетий, остался верен самому себе, каким был всегда - не свернул на путь легкой наживы, не приобрел преступным путем миллиарды, как Абрамовичи, Потанины, Гусинские и Березовские. Народ в лице Теркина всегда предполагал видеть его на самых трудных участках жизни, и теперь он там же. Он бедствует, получает мизерную пенсию, но не кривит душой, не торгует своей совестью и честью. Вопрос о том, каков процент в нем национально русского или советского, из-за чего горячо спорили при жизни поэта, отпал сам по себе. В сущности, и тогда, и теперь Теркин остался со своим стержневым славянским характером на все времена. Он и русский, и белорус, и воюющий сегодня боец Новороссии. В значительной мере такому продвижению поэмы во времени и пространстве способствует ее своеобразный стиль, свободно льющийся, как поток непрерывной реки, чистой и прозрачной народной речи. Академик Ф.И. Буслаев считал такой стиль высшей формой словесного искусства.

Конечно, с годами горбачевской перестройки и ельцинской крутой ломки через колено, с приходом других поколений Теркин тоже стал вести себя иначе, изменился, как изменились все мы, от мала до велика. И это не должно вызывать особой тревоги: все осуществляется по законам диалектики. Произведение, написанное семьдесят лет тому назад, продолжает объективироваться в сознании читателей и критики, сохраняя свою активность в постоянно меняющейся жизни, развернутой теперь в большом своем времени.

В.В. ИЛЬИН ,

доктор филологии, профессор

г. Смоленск