В 1751 г. Вольтер опубликовал свою книгу «Век Людовика XIV». Глава XXV содержала такой рассказ: «Через несколько месяцев после смерти этого министра (Мазарини. - Авт.) произошло беспрецедентное событие, и что весьма странно - оно было обойдено вниманием историков. В замок на острове Святой Маргариты, расположенном близ Прованса, был отправлен неизвестный узник, ростом выше среднего, молодой, обладающий благороднейшей осанкой. В пути он носил маску со стальными задвижками на нижней ее части, которые позволяли ему есть, не снимая маски. Был отдан приказ убить его в случае, если он снимет маску.

Он оставался на острове до того момента, пока доверенный офицер по имени Сен-Мар, губернатор Пинероля, приняв командование Бастилией, не отправился на остров Святой Маргариты и, - было это в 1690 г., - отвез узника в маске в Бастилию. Перед этим перемещением на остров приезжал маркиз де Лувуа. Неизвестный был доставлен в Бастилию, где был устроен настолько хорошо, насколько это вообще было возможно в таком месте. Ему не отказывали ни в чем, что бы он ни попросил. Узник имел пристрастие к чрезвычайно тонкому белью и кружевам, и получал их. Играл часами на гитаре. Ему готовили самые изысканные блюда, и старый врач Бастилии, который лечил этого человека, имевшего своеобразные болезни, говорил, что никогда не видел его лица, хотя часто осматривал его тело и язык. По словам врача, узник был замечательно сложен, его кожа была немного смуглая; голос поражал уже только одними своими интонациями. Этот человек никогда не жаловался на свое состояние, ни разу и ничем не выдал своего происхождения.

Неизвестный умер в 1703 г. и был похоронен около приходской церкви СенПоль. Что вдвойне удивительно - когда его привезли на остров Святой Маргариты, в Европе не было зафиксировано ни одного исчезновения из известных людей».

На следующий год, переиздавая свою большую книгу, Вольтер вновь возвратился к этому сюжету. Это свидетельствует о том, что первый рассказ вызвал любопытство читателей… Вот новые «уточнения»:

«Узник был, без сомнения, знатным, это следует из того, что происходило в первые дни на острове. Губернатор сам накрывал ему на стол и затем удалялся, предварительно заперев камеру. Однажды узник нацарапал что-то ножом на серебряной тарелке и выбросил ее в окно по направлению к лодке, которая находилась около берега, прямо у подножия башни. Рыбак, которому принадлежала эта лодка, подобрал тарелку и привез губернатору. Последний, чрезвычайно озабоченный, спросил рыбака: «Читал ли ты то, что нацарапано на этой тарелке, и видел ли кто-нибудь ее в твоих руках?» «Я не умею читать, - ответил рыбак. - Я только что нашел ее, а кроме меня, никто ее не видел». Этого человека держали взаперти, пока губернатор, наконец, не выяснил, что рыбак действительно не умеет читать, и тарелку никто не видел». «Можешь идти, - сказал он рыбаку. - Твое счастье, что ты не умеешь читать».

Одни из тех, кому были известны эти факты, - человек, достойный доверия, - жив и поныне. Господин де Шамияр был последним министром, которому был известен этот секрет. Его зять, второй маршал де Ла Фейяд, рассказал мне, что он на коленях умолял своего тестя, когда тот был на смертном одре, открыть ему, кем был на самом деле человек, известный под именем человека в Железной Маске. Шамияр ответил ему, что это государственная тайна и он дал клятву никогда ее не разглашать. Наконец, остается еще много наших современников, которые знают истину, но я не знаю факта ни более необычного, ни лучше установленного».

Еще через год Вольтер в своем «Приложении к «Веку Людовика XIV» обратился в третий раз к человеку в Маске. В ответ на сомнения, высказанные по поводу истории с тарелкой, Вольтер утверждал, что эту историю часто рассказывал господин Риусс, старый военный комиссар из Каннов. Впрочем, «рассказ о злоключениях этого государственного узника был распространен через все газеты по всей стране, а маркиз д"Аржап, честность которого известна, давно узнал об этом от Риусса и других людей, известных в его провинции».

После чего Вольтер обращается к тем любопытным фактам, которые он обнаружил ранее: «Многие спрашивают меня, кто же был этот неизвестный и в то же время столь знаменитый пленник? Я всего лишь историк и никоим образом не колдун. Это безусловно не был граф де Вермандуа; это также не был герцог де Бофор, который пропал только при осаде Канди и которого не смогли опознать в обезглавленном турками теле. Г-н де. Шамияр бросил как-то, чтобы отделаться от настойчивых вопросов последнего маршала де Ла Фейяда и г-на де Комартена, фразу, что это был человек, владеющий всеми тайнами г-на Фуке.

Он сознался, правда, в том, что узник был доставлен в Бастилию после смерти Мазарини. Однако к чему такие меры предосторожности по отношению к всего лишь доверенному лицу Фуке - персоне, в таком случае, второстепенной?

Прежде всего надо поразмышлять над тем фактом, что в это время не исчез ни один значительный человек. В то же время ясно, что узник был личностью исключительно важной, и все, что было с ним связано, всегда хранилось в тайне. Это все, что можно предположить».

Прошло семнадцать лет со дня первой публикации о Железной Маске. Сохранившаяся переписка того времени позволяет обнаружить попытки выяснить истину. Принцесса Виктория умоляла своего отца, Людовика XV, открыть ей тайну Увы.

В 1770 г. Вольтер решил еще раз вернуться к Железной Маске. В его «Вопросах для энциклопедии» есть фраза, в которой содержатся подозрения, ранее высказывавшиеся только в форме намеков: «Ясно, что если его не выпускали во двор Бастилии и позволяли говорить даже с его врачом только с лицом, покрытым маской, то делалось это из страха, что в его чертах может быть замечено какое-то удивительное с кем-то сходство». Интерес к этой книге был столь велик, что в 1771 г. потребовалось переиздание. Волнующий пассаж об «удивительном сходстве» был, конечно, перепечатан и, кроме того, продолжен «Дополнением издателя», чрезвычайно невинным по форме. Можно догадаться, из-под чьего пера вышло это «пояснение»!

«Железная Маска, без сомнения, был братом - старшим братом - Людовика XIV, мать которого обладала тем особо тонким вкусом, о котором говорит Вольтер, по отношению к тонкому белью. После того, как я прочитал об этом в мемуарах той эпохи, пристрастие королевы напомнило мне ту же самую склонность у Железной Маски, после чего я окончательно перестал сомневаться в том, что это был ее сын, в чем меня уже давно убеждали все другие обстоятельства…»

Затем «издатель» объясняет, каким образом это сенсационное сходство может доказать его правоту. Он напоминает, что к моменту рождения будущего Людовика XIV, Людовик XIII уже давно не жил с королевой. Та долгое время была бесплодной, и это беспокоило королевскую семью. Иногда она позволяла себе некоторое отступление от правил строгой морали, в результате чего родился ребенок. Она доверилась Ришельє, который принял все необходимые меры для того, чтобы скрыть рождение ребенка. Королева и кардинал растили ребенка в тайне. Возможно, Людовик XIV узнал о существовании своего старшего брата только после смерти Мазарини. «Тогда монарх узнал о существовании брата, старшего брата, от которого его мать не могла отречься, и который обладал характерными чертами, обнаруживающими его происхождение; монарх рассудил, что этот ребенок, рожденный в браке, не может теперь, после смерти Людовика XIII, быть объявленным незаконным без того, чтобы это не вызвало чреватые политическими последствиями осложнения и громкий скандал. Людовик XIV использовал единственный благоразумный и наиболее справедливый способ укрепления своего личного покоя и спокойствия государства, и это избавило его от необходимости прибегать к жестокости, которая представилась бы политически необходимой другому, менее совестливому и великодушному монарху, чем Людовик XIV».

«Мне кажется: чем больше изучаешь историю того времени, тем более поражаешься стечению обстоятельств, свидетельствующих в пользу этого предположения», - писал Вольтер.

Финита ля комедия. Занавес. На протяжении двадцати лет Вольтер развивал свой самый замечательный сценарий, который когда-либо существовал. Здесь есть все: таинственное рождение, старший брат «величайшего в мире короля», государственные интересы, заключение невиновного. Наконец, маска, которую несчастный принц должен был носить всю жизнь, - железная маска!

Так говорит легенда, отец которой - Вольтер.

Но что говорит История?

Шеракский договор предоставил в 1631 г. Людовику XII территорию Пинероля - по-итальянски Пинеро. Этот маленький городок, расположенный на итальянской стороне Альп, между Бриансоном и Турином, был штаб-квартирой командования рейдом в Перузе - одном из портов Италии.

Ришельє, разумеется, укрепил эту местность. Плоские крыши и маленькие башенки контрастировали с крутыми бастионами, земляными заграждениями и рвами. Недалеко от города путешественник мог увидеть крепость и огромный Донжон. Эта угрожающая махина должна была казаться несколько неуместной под итальянским небом. Она была похожа на Бастилию, на башню Тампля или на Венсеннский донжон: такая же средневековая архитектура. Три большие башни стояли по бокам прямоугольного массивного строения, кроме того, имелись еще две небольшие угловые башни. Донжон был полностью отделен от крепости круглой высокой стеной. Крепость находилась под командованием королевского лейтенанта; любопытно, что в то же время донжон не подчинялся власти лейтенанта, но этот факт находит следующее объяснение - с 1665 г. Пинерольский донжон находился, по приказу Ловуа, под началом господина Сен-Мара.

Господин де Сен-Map навсегда остался в истории как образцовый тюремщик.

В 1650 г. он стал мушкетером. Его начальники ценили его, как серьезного, надежного, «благоразумного и точного на службе». В 1660 г. он стал капралом, а через год - сержантом. Неожиданно судьба улыбнулась ему: д"Артаньян поручил ему арестовать Пелиссона, в то время как сам он задерживал в Нанте Фуке. В этом деле Сен-Мар проявил себя с лучшей стороны. Когда начали искать человека для управления Пинерольским донжоном, который подходил для надзора за Фуке, выбор государя - и это вполне естественно - пал именно на Сен-Мара.

Человек он был не злой. Только очень честолюбивый. И жадный до денег. Он был несколько огорчен тем, что его товарищи мушкетеры покрыли себя славой в то время, когда он был вынужден охранять узников Во время каждой военной кампании он умолял Лувуа отправить его на передовую. Лувуа отказывал, но увеличивал ему жалование. Карьера тюремщика длилась для Сен-Мара сорок лет. Непрерывные повышения вели его - от одной тюрьмы к другой - к командованию Бастилией.

Именно в Пинероле в один прекрасный день Сен-Мар получил нового заключенного, сопровождаемого особыми инструкциями. Он не сомневался, что человек, которого ему поручили охранять с такой тщательностью, позже станет причиной большого шума во всем мире. Этим узником был - ни больше, ни меньше - тот, кто позже войдет в историю как Человек в Железной Маске…

Дата его прибытия в Пинероль неизвестна. В противном случае, можно было бы сразу установить, кто скрывался под маской. Дело в том, что документы архивов, касающиеся тюрьмы, руководимой Сен-Маром, сохранились, и они очень точны. Они детально информируют нас о событиях, происходивших в Пинероле: прибытии узников, их именах, причинах их заключения в тюрьму, плачевных эпизодах их заключения, их болезнях, смертях, освобождении, если таковое все-таки изредка происходило.

Единственное, что можно утверждать с уверенностью, - после 1665 г. в ведение Сен-Мара поступил заключенный, и этим заключенным был Человек в Железной Маске. Для того чтобы определить личность загадочного лица, необходимо прибегнуть к методу исключения и выбрать из списка заключенных тех, кто отвечает необходимым характеристикам, позволяющим носить подобное «звание».

Бесспорно установлено, что человек в маске будет следовать за Сен-Маром до самой Бастилии. В 1687 г. Сен-Мар стал губернатором острова Святой Маргариты; заключенный тоже был переведен туда. Прошло одиннадцать лет. Тюремщик и узник старели вместе. Наконец, в возрасте семидесяти двух лет Сен-Мар был назначен комендантом Бастилии. Министр Барбезью, сын и преемник Лувуа, писал Сан-Мару: «Король находит возможным, чтобы Вы покинули остров Святой Маргариты и отправились в Бастилию с Вашим старым узником, приняв все меры предосторожности к тому, чтобы никто его не видел и не знал о нем. Вы можете заранее написать лейтенанту его величества в Бастилию, чтобы тот держал комнату наготове, дабы поместить в нее заключенного сразу по прибытии».

Сен-Мару ничего не оставалось, как подчиниться. Он всегда подчинялся.

Но как это сделать? Наконец у него возникла идея: почему бы вместо того, чтобы скрывать своего узника, не спрятать только его лицо? Без сомнения, именно благодаря этой идее и родился Человек в Железной Маске. Отметим еще раз - никогда до этого момента таинственный узник не носил маски. СенМару удалось - надолго! - сохранить его тайну. В первый раз узник надел маску во время путешествия в Париж. В таком обличье он и вошел в историю…

Вообще-то, маска была из черного бархата. Вольтер снабдил ее стальными задвижками. Авторы, бравшиеся за эту тему после него, писали о ней, как о сделанной «целиком из стали». Дошло до того, что историки обсуждали вопрос, мог ли несчастный узник бриться; упоминали маленький пинцет, «тоже из стали», для удаления волос. (Более того, в 1885 г. в Лангре, среди старого железного лома, нашли маску, которая отлично подходила под описание Вольтера. Никакого сомнения: надпись на латыни подтверждала ее подлинность…) В августе 1698 г. Сен-Мар и его пленник отправились в путь. В путешествии участвовали Формануа, племянник и лейтенант Сен-Мара, священник Жиро, «майор» Розарж, сержант Лекюе и тюремный сторож Антуан Ларю, попросту - Рю. Они должны были провести в пути целый месяц. Без сомнения, это путешествие сыграло большую роль в создании легенды о Маске. Можно сказать, что своей поездкой узник в маске вызвал большой переполох. Свидетельства об этом дошли до наших дней.

Сен-Мар был богат. Очень богат. Его доходы, по словам Ловуа, «были так же велики, какдоходы губернаторов, управляющих большими территориями во Франции». А тюрьма не располагает к расходам… После смерти охранник Маски, получивший дворянский титул, оставил, помимо земель Димона, Пальто и Иримона, роскошной обстановки, еще и шестьсот тысяч франков наличными деньгами. Но неприятность состояла в том, что бедняга Сен-Мар, неотделимый от своих узников, особенно от одного из них, даже ни разу не побывал в тех землях, которые приобрел. Он хотел воспользоваться поездкой в Париж, чтобы остановиться в Пальто, около Вильнев-ле-Руа, «красивого строения и стиле Генриха IV, стоящего посреди леса и виноградника». Через семьдесят лет внучатый племянник Сен-Мара Формануа де Пальто написал по просьбе Фрерона, врага Вольтера, рассказ о памятном визите: «Человек в Маске прибыл на носилках, за которыми следовали носилки Сен-Мара: их сопровождали несколько всадников Крестьяне двинулись навстречу своему хозяину. Сен-Мар разделил трапезу со своим узником, который сидел спиной к окнам столовой, выходившим во двор. Крестьяне, которых я спрашивал, не видели, ел ли он в маске или нет; но они хорошо видели, что по бокам тарелки Сен-Мара, сидевшего лицом к ним, лежали два пистолета. Их обслуживал только один лакей, выходивший за блюдами, которые ему приносили в переднюю; дверь за ним закрывалась всякий раз со всей тщательностью. Когда заключенный проходил через двор, черная маска все время была на его лице. Крестьяне заметили, что из-под маски видны его губы и зубы и что он высокого роста и светловолос… Сен-Мар спал на кровати, которую ему приготовили около кровати человека в маске. Я не слышал никаких слухов относительно иностранного акцента у этого человека».

Как хорошо было жить в Пальто! Но бедному Сен-Мару надлежало покинуть свой дворец и сопровождать человека в маске в Париж. 18 сентября, около трех часов пополудни, маленький кортеж прибыл в Бастилию.

В журнале для регистрации заключенных г-н де Жюнка, королевский лейтенант, сделал следующую запись:

«Сентября восемнадцатого числа, в четверг, в три часа пополудни г-н де Сен-Map, комендант крепости Бастилия, прибыл для вступления в должность с острова Святой Маргариты, привезя с собой своего давнего узника, содержавшегося под его надзором еще в Пинероле, который должен все время носить маску, и имя его не должно называться; его поместили, сразу по прибытии, в первую камеру Базиньерской башни до ночи, а в девять часов вечера я сам вместе с г-ном де Розаржем, одним из сержантов, привезенных с собой господином комендантом, перевел узника в третью камеру Бертольерской башни, приготовленную мною по приказу господина де Сен-Мара за несколько дней до прибытия заключенного, которого вверили заботам г-на де Розаржа, находящегося на содержании господина коменданта».

Каждая башня Бастилии, в частности Бертольерская, состояла из шести этажей. На каждом этаже находилась восьмиугольная камера с камином, шириной, длиной и высотой в двенадцать шагов, с потолком, покрытым штукатуркой, и с цементным полом. В каждой камере имелись камни с вытяжным колпаком и маленькая ниша в толще стены для «личного пользования».

Четырьмя годами позже г-н дю Жюнка был вынужден открыть регистрационный журнал Бастилии еще раз. Случилось грустное событие: г-н Сен-Мар потерял своего самого старого заключенного.

Г-н дю Жюнка записал следующее: «В тот же день, 1703 года, ноября 19-го числа, в понедельник, этот неизвестный узник в маске из черного бархата, привезенный г-ном де Сен-Маром с острова Святой Маргариты и охраняемый им в течение долгого времени, скончался около десяти часов вечера после того, как накануне после мессы почувствовал небольшое недомогание, но в то же время он не был серьезно болен. Г-н Жиро, наш священник, исповедовал его. По причине внезапности смерти наш духовник совершил таинство исповеди буквально в последний момент его жизни; этот столь долго охранявшийся узник был похоронен на приходском кладбище Сен-Поль; при регистрации смерти г-н Розарж, врач, и г-н Рей, хирург, обозначили его неким именем, также неизвестным».

Через некоторое время г-ну дю Жюнка удалось узнать, под каким именем был заявлен узник. Тогда он занес это имя в журнал: «Я узнал, что с тех пор как был зарегистрирован г-н де Маршьель было уплачено 40 л. за погребение».

В регистрационном журнале Сен-Поля в действительности было обозначено имя Маршиали.

Очевидно, это был всего лишь псевдоним, чужое имя, предназначенное для того, чтобы сбить с толку слишком любопытных.

Итак, известно, что человек в маске был заключенным Сен-Мара еще во время «правления» последнего в Пинероле. Когда Сен-Мар покинул Пинероль в 1681 г., под его началом находилось только пять узников, не считая Лозуна.

Следовательно, искать Маску надо именно среди этих пяти человек. Здесь речь идет, как сказал Морис Дювивье, «об арифметических рассуждениях, основанных на бесспорных документах».

Кто были эти узники? Прежде всего надо отметить знаменитого Лозуна, связанного некоторыми обязательствами с принцессой и освобожденного в 1681 г., которого никому в голову не приходило считать Железной Маской. Вот оставшиеся пятеро: Эсташ Доже, арестованный в 1669г.; якобинский монах, заключенный под стражу 7 апреля 1674 г.; некто Ла Ривьер; шпион по имени Дюбрюй, посаженный в тюрьму в июне 1676 г.; граф Маттиоли, посланник Герцога Мантуи, арестованный 2 мая 1679 г.

Человек в Маске значился в этом списке под одним из этих имен.

Давайте познакомимся поближе с этими узниками. 19 июля 1669 г. Ловуа сообщил Сен-Мару о прибытии в Пинероль узника: «Господин Сен-Мар! Государь приказал мне отправить в Пинероль некоего Эсташа Доже; при его содержании представляется крайне важным обеспечить тщательную охрану и, кроме того, обеспечить невозможность передачи узником сведений о себе кому бы то ни было. Я вас уведомлю об этом узнике с тем, чтобы Вы приготовили для него надежно охраняемую одиночную камеру таким образом, чтобы никто не мог проникнуть в то место, где он будет находиться и чтобы двери этой камеры надежно закрывались с тем, чтобы ваши часовые не могли ничего услышать. Необходимо, чтобы Вы сами приносили заключенному все необходимое раз в день и ни при каких условиях не слушали его, если он захочет что-нибудь заявить, угрожая ему смертью в том случае, если он откроет рот для того, чтобы сказать что-либо, если только это не будет относиться к высказыванию его просьб. Я извещаю г-на Пупара, что он обязан выполнять все, что Вы потребуете; Вы обставите камеру для того, кого Вам привезут, всем необходимым, приняв во внимание, что это всего лишь слуга, и ему не нужно каких-либо значительных благ…»

Какое преступление повлекло за собой подобное наказание? Лувуа ничего не говорит по этому поводу. Итак, этот человек был «всего лишь слугой», но, без сомнения, он был замешан в какой-то серьезной истории. Он должен был знать некие тайны, которые казались Лувуа настолько важными, что никто, даже Сен-Мар, не знал истинной вины этого человека.

Доже постоянно находился в полной тишине и абсолютном одиночестве. О Пинероле говорили, что это «ад среди всех государственных тюрем». Фуке и Лозун были исключением, которые, впрочем, подтверждают правило. У них были слуги, они могли читать, писать. Ничего похожего не было у тех, кто был заключен «во мраке башен».

Через четыре года после ареста Доже Сен-Мар сообщил Лувуа: «Что касается узника в башне, привезенного г-ном де Вороем, он ничего не говорит, выглядит вполне довольным, как человек, полностью отдавшийся воле Господа и Государя».

Тем временем Сен-Мар оказался перед лицом одной деликатной проблемы: г-н Фуке - самый давний и знаменитый узник - никак не мог обходиться без слуги. Между тем комендант не мог найти лакеев, которые согласились бы стать добровольными узниками. Только два преданных человека решились на этот подвиг аскетизма: Шампань, но он умер в 1674 г., и некто Ла Ривьер, но он часто болел. Сен-Мар нашел выход: поскольку Доже, по словам Лувуа, был лакеем, почему бы ему не послужить г-ну Фуке? Лувуа согласился. Фуке был приговорен к пожизненному заключению. Но, посылая свое согласие, Лувуа настаивал на том, чтобы были приняты все меры к тому, чтобы Доже никогда не встречался с Лозуном, поскольку Лозун в один прекрасный день все же выйдет на свободу.

Но боясь того, что Доже заговорит, министр однажды написал лично г-ну Фуке, осведомляясь, не выдал ли Доже своей тайны? Поступок довольно наивный: могли Фуке ответить утвердительно на подобный вопрос?

Легко представить смятение и гнев коменданта и министра, когда после смерти Фуке, в 1680г., в его камере была обнаружена «дыра», посредством которой он общался с Лозуном. Сен-Map был уверен в соучастии в этом Доже и его товарища Ла Ривьера, старого лакея г-на Фуке.

Лувуа приказал, чтобы оба. Доже и Ла Ривьер, были «заключены в одну камеру, так чтобы Вы могли отвечать перед лицом его величества за то, что они не могут общаться с кем бы то ни было, ни устно, ни письменно».

Так Ла Ривьер - лакей, который самоотверженно присоединился к Фуке в Пинероле - стал государственным преступником.

Все, что касалось Доже, по-прежнему хранилось в строжайшей тайне. А он тем временем предавался довольно странным занятиям. В переписке Сен-Мара и Лувуа поднимался вопрос о «снадобьях», применяемых Доже. Лувуа писал:

«Сообщите мне, каким образом Эсташ Доже совершил то, о чем Вы писали, и где он взял необходимые для этого снадобья, если, конечно, принять на веру, что это не Вы ему их предоставили».

О каких «снадобьях» идет речь? Неизвестно. Заслуживают внимания выражения, в которых Лувуа говорит о Доже и Ла Ривьере: «Государь узнал из Вашего письма, адресованного мне, от 23-го числа прошлого месяца, о смерти г-на Фуке и о Вашем суждении по поводу того, что г-н Лозун узнал большую часть тех важных сведений, которыми располагал г-н Фуке и которые были известны Ла Ривьеру: в связи с этим его величество приказал мне сообщить Вам, что после того, как Вы заделаете отверстие, посредством которого без Вашего ведома происходило общение г-на Фуке и г-на Лозуна, притом так, чтобы на этом месте не было больше ничего подобного, таким образом Вы устраните связь между камерой покойного Фуке и камерой, которую Вы приспособили для его дочери, после этого вы должны по замыслу его величества поместить г-на Лозуна в камеру покойного г-на Фуке… Необходимо также, чтобы Вы убедили г-на Лозуна в том, что Эсташ Доже и Ла Ривьер выпущены на свободу, а также чтобы Вы отвечали так всем, кто спросит Вас об этом; в то время, как Вы заключите обоих в одну камеру, и тогда Вы сможете отвечать перед лицом его величества за то, что они не смогут общаться с кем бы то ни было, ни устно ни письменно, и за то, что г-н Лозун не сможет узнать, что они там содержатся».

В сознании Лувуа Лозун, Доже, Ла Ривьер и тайна Фуке оказались тесно связанными. Нужно было «убедить» Лозуна, что те, кто разделял с ним знание этих тайн, Доже и Ла Ривьер, выпущены на свободу.

А теперь обратимся к истории других заключенных. В апреле 1674 г. в Пинероль был привезен якобинский монах. Лувуа писал о нем Сен-Мару как о «заключенном, хотя и неизвестном, но важном». Его надо было содержать в «суровых условиях, в его камеру не надо давать огня, если только этого не потребует сильный холод или болезнь, ему не надо давать никакой другой пищи, кроме хлеба, вина и воды, ибо это законченный негодяй, которого не постигло заслуженное наказание. В то время Вы можете позволить ему слушать мессы, следя, однако, за тем, чтобы его никто не видел и чтобы он не мог никому о себе сообщить. Его величество находит также вполне возможным предоставление ему нескольких молитвенных книг».

Что же такое сделал этот монах, чтобы с ним обходились так сурово? По всей вероятности, он злоупотребил доверием госпожи д"Арманьяк и госпожи де Вюртемберг, «значительных лиц», выманив у них кругленькую сумму под предлогом занятий алхимией. Это был тот самый «доминиканец, подобных которому во Франции называют якобинцами». О нем говорил Прими Висконти, добавляя, что он «претендовал на открытие философского камня, и посему все дамы вертелись вокруг него… Говорили что-то о его длительном пребывании у госпожи д"Арманьяк, а кончил он тем, что был посажен в тюрьму как обманщик».

Ненависть госпожи де Монтеспан подлила масла в огонь. Принцесса Мария де Вюртемберг была важным лицом при дворе. Ее отличала редкая красота.

Говорили: вполне возможно, что король положил на нее глаз. Госпожа де Монтеспан, охваченная завистью, сказала королю, что принцесса была в любовной связи с доминиканцем, т.е. с нашим якобинским монахом.

Все эти интриги и привели несчастного в Пинероль. Лувуа постарался забыть его. В его корреспонденции не найдено даже упоминания о монахе, в то время как там много говорится о Доже. О монахе же вновь заговорили только через два года, в 1676 г., когда он сошел с ума.

Сен-Мар думал вылечить его, прекратив его тягостное одиночество. Незадолго до этого в его распоряжение поступил некий Дюбрей, которого он поместил вместе с монахом.

Из «пяти» мы знаем уже Доже, Ла Ривьера, якобинского монаха. Обратимся же теперь к Дюбрею. Историк Юнг воссоздал его историю: он был французским офицером, используемым в качестве шпиона и уличенным в предательстве. Он уже побывал в заключении в Бордо. После побега оттуда в 1675 г. поселился в Бале под фамилией Самсон. Он предложил графу де Монклару, командующему Рейнской армией, сведения относительно численности и передвижений немецких войск Монтекукулли. Лувуа дал согласие и даже пообещал «хорошее вознаграждение». На свое несчастье Дюбрей на этом не остановился: одновременно он предложил те же самые услуги Монтекукулли. Генерал-интендант Лагранж быстро разоблачил Дюбрея. Лагранж сообщил Лувуа: «Я не вижу иного способа арестовать его, как держать в Бале наблюдателя, который бы следил за ним до тех пор, пока тот не окажется в пределах досягаемости, и тогда схватить его».

При первой возможности 28 апреля шпион был задержан и заключен в Бризашскую крепость. Чуть позже Лувуа отдал приказ перевести его в Безансон, затем в Лион, откуда архиепископ должен был «отправить его в Пинероль, где он будет передан в руки Сен-Мара для заключения его в донжон крепости».

Министр уведомлял Сен-Мара: «Вы можете поместить его вместе с заключенным, который был Вам прислан последним (с якобинским монахом). Время от времени Вы должны присылать мне касательно него сообщения».

Каждый раз, когда Лувуа заговаривал с Дюбреем, в его словах сквозил оттенок презрения. Шпион, по его словам, был «одним из самых больших мошенников во всем мире», «человек пагубного поведения», «ни одному слову которого нельзя верить», «не заслуживавший внимательного к себе отношения». Впрочем, он может «слушать мессу вместе с г-ном Фуке или г-ном Лозуном» без принятия особых мер предосторожности.

В Пинероле Дюбрею не повезло. Будучи помещенным вместе с полусумасшедшим якобинцем в одну камеру, и самому не мудрено сойти с ума. Его избавили от этого неприятного соседства; якобинский монах был помещен вместе с лакеем Лозуна. Монах так плохо перенес эту перемену, что скоро его стали считать «бешеным». Его пришлось связать и «заняться им»: т.е. применить к нему чрезвычайно специфически тюремный эффективный психотерапевтический метод - палочные удары. Он успокоился, но продолжал находиться в некотором отупении.

В 1680 г. Сен-Мар называл его «впавшим в детство и меланхолию»; теперь он был помещен вместе с узником, прибывшим за год до этого - вместе с Маттиолли - последним из «пяти».

Почему же этот итальянец оказался в Пинероле? Долгое время Людовик XIV желал приобрести укрепленную итальянскую местность вокруг Казаля, находящуюся под властью герцога Мантуи. Посредником в этих нелегких торгах был граф Эркюль-Антуан Маттиоли. Интриган, человек с запятнанной репутацией, занятый прежде всего собственным обогащением. В этом деле, ведя двойную игру, он предал и герцога Мантуи, и короля Франции.

Злополучная двойная игра. Нельзя безнаказанно обманывать Короля-Солнце. Маттиоли была назначена встреча недалеко от Турина. Ни о чем не подозрения, он приехал туда и добровольно сел в экипаж аббата д"Эстрада, посла Франции в Венеции. Недалеко от французской границы, около маленькой гостиницы, была сделана остановка. Внезапно взвод кавалеристов окружил экипаж.

Маттиоли, как ни кричал и ни возмущался, был схвачен и увезен в Пинероль.

Арест итальянского министра на итальянской территории - и любой историк согласится с этим - явное нарушение прав человека. Лувуа, санкционировавший арест, и Катина, исполнитель, хорошо понимали свою задачу: скрыть тщательнейшим образом сей факт, достойный порицания. Катина писал Лувуа:

«При этом не было допущено никакой жестокости; имя этого мошенника никому не известно, даже офицерам, которые участвовали в его аресте…» И еще: «Я поставил в известность Государя обо всем том, что я сделал с Маттиоли, который сейчас значится под именем Лестан; никто здесь не знает, кем он является на самом деле».

Инструкции, полученные Сен-Маром, отражают гнев короля по отношению к итальянцу. Лувуа писал, что с де Лестаном надо обращаться со всей суровостью. Несколько месяцев содержания в Пинероле оказали на Маттиоли обычное действие.

Сен-Мар - Лувуа, б января 1680 г.: «Я сообщу Государю, что г-н де Лестан по примеру содержащегося у меня монаха сошел с ума и ведет себя неподобающе».

Лунуа - Сен-Мар, 10 июля 1680 г.: «Касательно г-на де Лестана, я восхищен Вашим терпением и тем, что Вы ждете специального приказа для того, чтобы обойтись с мошенником, который не оказывает Вам должного уважения, как он того заслуживает».

Сен-Мар - Лувуа, 7 сентября 1680 г.: «С тех пор, как мне было позволено поместить Маттиоли вместе с якобинским монахом, означенный Маттиоли четыре или пять дней находился в полном убеждении, что монах приставлен к нему, чтобы следить за ним. Маттиоли, почти настолько же сумасшедший, как и монах, прогуливался по камере большими шагами, говоря при этом, что мне не удается его"обмануть и что он отлично все понимает. Якобинец, вечно сидящий на своем убогом ложе, опершись локтями на колени, взирал на него, не слушая. Сеньор Маттиоли, убежденный в том, что это шпион, протрезвел лишь тогда, когда в одни прекрасный день монах, совершенно голый, встал наконец со своей кровати и принялся нечто проповедовать, как всегда, безо всякого смысла. Я и мои лейтенанты наблюдали за этим через отверстие над дверью».

В это время Сен-Мар был назначен комендантом Экзильской крепости, где после смерти герцога де Ледигьера образовалась вакансия. «Его величество, - писал Лувуа, - желает, чтобы двое заключенных, находящихся в распоряжении Сен-Мара, были бы перевезены к месту его нового назначения с той бдительностью, какая имела место в Пинероле».

Кто же из числа «пяти» воспользовался привилегией, если можно так выразиться, последовать за г-ном де Сен-Маром? В другом письме Лувуа замечает, что заключенные, которые будут сопровождать Сен-Мара, «достаточно значительные личности для того, чтобы не передавать их в другие руки». Впрочем, он уточняет, что эти двое - из нижней башни. В нижней башне находятся, с одной стороны, Маттиоли и сумасшедший якобинец, а с другой стороны, Доже и Ла Ривьер.

Кто же из них Железная Маска? Сен-Мар проливает свет на этот вопрос в своем письме аббату д"Эстраду от 25 июня 1681 г.: «Лишь вчера я получил от губернатора Экзиля провиант и два миллиона ливров жалования. Мне оставляют двух моих лейтенантов; я также увезу отсюда двух типов, которые упоминаются не иначе, как «господа из нижней башни». Маттиоли останется здесь с двумя другими заключенными. Вильбуа, один из моих лейтенантов, будет охранять их».

Важная информация: Маттиоли не сочли «достаточно значительным», чтобы сопровождать Сен-Мара». Последующие письма Лувуа дают понять, что Дюбрей, также как и Маттиоли, остался в Пинероле. Следовательно, два «типа», увезенные Сен-Маром, - это Доже и Ла Ривьер, оставшиеся «обитатели нижней башни».

Грозная Экзильская крепость находилась недалеко от Пинероля, всего в каких-то 12 лье. Она возвышалась над Дорийской долиной, на крутом холме. Как и в Пинероле, четырехсторонний донжон с угловыми башнями. Одна из стен называлась «башней Цезаря». Там Сен-Мар и решил разместить Ла Ривьера и Доже.

Лувуа напомнил Сен-Мару, что «необходимо следить за тем, чтобы между заключенными в Экзиле, которых называли в Пинероле узниками из нижней башни, не было никакого общения». Надо было «принять все меры предосторожности так, чтобы Вы могли гарантировать его величеству, что они не будут говорить не только ни с кем из посторонних, но и ни с кем из гарнизона Экзиля». Сен-Мар успокоил министра: «Никто с ними не говорит, кроме меня, моего офицера, священника г-на Виньона и врача из Пражеласа (шесть часов езды отсюда), который общается с ними только в моем присутствии».

Требуемые предосторожности стали чрезмерными, когда в 1683 г. Лувуа запретил исповеди за исключением случаев «опасности близкой смерти». Эта опасность для одного из заключенных возникла в 1686 г. вследствие водянки. СенМар сообщил о его смерти Лувуа 5 января 1687 г.

Кто же был этим умершим - Доже или Ла Ривьер? Сен-Мар этого не говорит.

Едва только тело было предано земле, как Сен-Мар получил благую весть: король поручил ему управление островами Святой Маргариты. Какая радость после Экзиля, где комендант томился от тоски! Естественно, что его неизменно сопровождали его, так сказал, личные заключенные, как и прежде - «значительные»: «Я отдал настолько строгие приказания относительно охраны моего узника, что могу Вам за него отвечать своей головой, даже моему лейтенанту я запретил разговаривать с заключенным, что неукоснительно выполняется. Я думаю, что при переезде на острова Святой Маргариты лучше, чтобы заключенный находился на стуле, вокруг которого будет накручено темное полотно, так, чтобы ему было достаточно воздуха, но он не мог бы ни с кем разговаривать во время пути, даже с солдатами, которых я выберу в качестве сопровождающих, и чтобы никто не мог его видеть; этот способ кажется мне более надежным, чем носилки, которые могут порваться». 30 апреля 1687 г. Сен-Map прибыл на острова Святой Маргариты вместе со своим узником. Все шло благополучно до тех пор, пока узник не начал задыхаться. На остров он приехал полумертвым. Но результат был достигнут: «Я могу Вас уверить, ваше высочество, что никто его не видел, а тот способ, посредством которого я перевез его на острова, привел к тому, что каждый пытался угадать, кто бы мог быть моим заключенным…»

Здесь можно увидеть истоки легенды. Излишняя предосторожность, в глазах публики, подчеркивала важность узника. Вполне вероятно, что эта важность могла быть преувеличена. Сен-Мар подчеркивал этот факт в своих сообщениях после прибытия ЭсташаДоже в Пинероль. Он написал: «Многие считают здесь, что это маршал Франции…» В апреле 1670 г. из Пинероля о том же Доже: «Находятся слишком любопытные люди, которые спрашивают меня о моем узнике относительно того, почему я принимаю такие строгие меры для обеспечения безопасности, в ответ на это мне приходится сочинять всякие небылицы, отчасти для того, чтобы посмеяться над любопытствующими».

Уже после девяти месяцев пребывания на островах Святой Маргариты СенМар мог сообщить Лувуа: «Во всей этой провинции говорят, что мой узник - это г-н де Бофор, остальные считают его сыном покойного Кромвеля».

До 1690 г. давнишний узник Экзиля был единственным узником на острове.

Затем его соседями стали протестантские священники, жертвы отмены Нантского Эдикта. Один из них все время писал что-то на всем, где только было возможно: стенах, белье, посуде. Благодаря этому, без сомнения, и родился анекдот о серебряном блюде, найденном рыбаком, на котором Железная Маска раскрыл тайну своего происхождения.

В 1691 г. умер Лувуа. Сын его, Барбезье, занял его место. И уже через месяц после смерти своего отца Барбезье написал Сен-Мару, и первое его указание касалось того же узника… Более того, это послание содержит одно уточнение, которое позволяет установить личность этого узника: «Когда Вам будет что сообщить мне относительно узника, которого Вы охраняете уже более двадцати лет, я прошу Вас принимать те же предосторожности, какие Вы принимали при г-не Лувуа».

«Узник, которого Вы охраняете уже более двадцати лет»: эта фраза никоим образом не может быть отнесена к Ла Ривьеру. А Доже, арестованный в июле 1669 г., уже двадцать два года находился в заключении.

Единственно возможный вывод: человек, скончавшийся в Экзиле, был Ла Ривьер. А человеком, привезенным на острова Святой Маргариты под темным покрывалом, был Доже. Доже - это единственный узник, которого Сен-Мар не покидал с самого Пинероля. Единственный, которого сочли «достаточно значительным», чтобы не выпустить его ни на миг из-под надзора королевских тюремщиков.

Единственный, кем Барбезье занялся сразу после своего прихода к власти.

В 1694 г. покой острова был нарушен- прибыли лица, без которых Сен-Мар уже не мог жить: тюремщик часто привязывается к своим заключенным. Барбезье решил, что узники, оставшиеся в Пинероле, должны быть перевезены на острова. В январе того же года один из старейших узников Пинероля - монах - скончался. Двое выживших, Дюбрей и Маттиоли (последнего сопровождал слуга) присоединились к достопочтенному г-ну де Сен-Мару.

Барбезье, по своему обыкновению, предоставил тюремщику подробные инструкции. Перемещение было поручено г-ну де Лапраду: так как «нежелательно уезжать из Пинероля, прежде, чем туда приедет охрана и, кроме того, узники должны быть перевезены поочередно, надо, чтобы Вы обеспечили возможно быструю отправку охраны и приготовили подходящее место, куда Вы поместите узников по прибытии; поскольку Вы знаете, что это более важные узники, по крайней мере, один из них, чем те, которые уже пребывают на острове. Вы должны поместить их в наиболее надежные места заключения».

Итак, круг сужается. Остаются только три кандидата на «звание» «Железной Маски»: Доже, Маттиоли и Дюбрей. Все трое оказались вместе на острове Святой Маргариты в апреле 1694 г. Кто же из них был Человеком в Железной Маске?

В конце апреля 1694 г. на острове произошло непредвиденное событие: умер один из узников. И мы не знаем, какой.

Кроме обозначенной троицы, под охраной Сен-Мара находились:

1. Шевалье де Тезю (или Шезю), о котором мы ничего не знаем.

2. Другие узники, число которых остается неизвестным, среди них было трое или четверо протестантов священников.

Умер ли кто-то из них? Или это были те, «старые», из Пинероля? Как это узнать?

Барбезье в письме от 10 мая поставляет на этот счет важные сведения: «Я получил, - пишет он Сен-Мару, - Ваше письмо от 29 числа прошлого месяца; Вы можете осуществить свое предложение и поместить в сводчатую тюрьму лакея умершего узника, следя за тем, чтобы его охраняли так же хорошо, как и других, препятствуя его общению, устному или письменному, с кем бы то ни было».

Г-н Жорж Монгредьен, автор замечательной книги, посвященной Железной Маске, - одной из последних и наиболее объективных, подчеркивает, что наличие лакея - исключительная привилегия, которой пользовались только высокородные узники. В Пинероле это были Фуке и Лозун. Граф Маттиоли, министр Мантуйского герцога, тоже пользовался такой привилегией, единственный из трех выживших в Пинероле. Сен-Мар, передавая Барбезье распорядок дня своих узников, писал, в частности, о своем «давнем узнике» Доже; перед ним не стояла проблема слуги, жизнь его была расписана пугающе подробно.

«Первый из моих лейтенантов берет ключи от камеры моего старого узника и, открыв три двери, входит в камеру заключенного, тот передает ему с должным почтением блюда и тарелки, которые он сам предварительно ставит друг на друга, пройдя две двери, отдает их моему сержанту, а тот, в свою очередь, относит их на стол, стоящий в двух шагах, где второй лейтенант, который проверяет все, что вносится и выносится из тюрьмы, смотрит, не написано ли что-то на посуде; после того, как ему дали все необходимое, в его камере проводили обыск под кроватью и на кровати, потом около решеток окон и по всей камере, после этого его спрашивали, не нужно ли ему еще чего-нибудь, после чего дверь запиралась, и та же процедура проводилась со «всеми другими заключенными».

Ясно, что при такой постановке дела не остается места для слуги. Да и вообще, мог ли он быть у Доже, который сам раньше был слугой Фуке? Очевидно, что и Дюбрей, мелкий шпион, презираемый Лувуа, также не пользовался такой привилегией.

Если бы на острове Святой Маргариты находились в это время только Доже, Дюбрей и Маттиоли, можно было бы с уверенностью утверждать, что заключенным, умершим в апреле 1694 г., был итальянец - единственный из троих, кому было позволено пользоваться услугами лакея.

Но на острове находились и другие заключенные. Возможно ли, чтобы ктонибудь из.них имел в своем распоряжении слугу? Маловероятно. Но историк не может удовлетворяться вероятностями. Итак, категорически утверждать, что Маттиоли умер в апреле 1694 г., нельзя…

Когда в 1698 г. Сен-Мар отправился в Бастилию, его сопровождал, как мы помним, его «старый узник», которого «никто не должен был видеть!». Мы помним также, что именно тогда Сен-Мару пришла голову восхитительная идея относительно маски - идея с таким завидным будущим.

После чего Человек в Маске, войдя в Бастилию, вошел в историю. Кто? Маттиоли, Доже или Дюбрей?

Дюбрей - не более чем мелкий шпион. Арестовав его, Лувуа не соблаговолил больше заниматься им, равно как и Барбезье. Министры непрестанно спрашивали Сен-Мара о Фуке, Лозуне, Маттиоли или Доже. Никогда в их письмах не появлялось имени Дюбрея. Лишь однажды, после того как лейтенант Вильбуа пожаловался на его поведение, Лувуа ответил ему следующими, довольно развязными строчками:

«Я получил Ваше письмо от 10 числа сего месяца, из которого узнал, чего Вам стоит этот Дюбрей. Если он будет продолжать беситься, поступите с ним, как с сумасшедшим, иными словами, встряхните его, как подобает, и Вы увидите, что это вернет ему здравый смысл».

Кажется, что даже при всей беспристрастности подхода кандидатура Дюбрея не может быть востребована в качестве подходящей. Остаются Доже и Маттиоли. Кандидатура Маттиоли имеет горячих и ревностных сторонников. Самый красноречивый из них - это Франц Функ-Брентано. Каковы же аргументы «маттиолистов»?

Прежде всего они принимают во внимание, что их «претендент» был фигурой достаточно значительного масштаба. В то время как Доже был всего лишь «лакеем», а Дюбрей - «мелким шпионом», заключение Маттиоли было «актом, который в государственных интересах нужно было сохранить в тайне».

Затем, сторонники Маттиоли вспоминают деталь письма Барбезье относительно перевоза в 1694 г. последних пинерольских узников на остров Святой Маргариты: «Это более важные узники, по крайней мере, одни из них, чем те, которые уже пребывают на острове». Этим «более важным» заключенным мог быть только Маттиоли.

Кроме того, именно после прибытия Маттиоли на остров Святой Маргариты в корреспонденции появляется формулировка: «мой давний узник», «ваш давший узник». По мнению «маттиолистов», эти формулировки позволяют утверждать, что в них идет речь о заключенном, содержащимся некогда Сен-Маром в Пинероле и впоследствии вновь переданном под его бдительный контроль, - о Маттиоли.

Когда Человек в Маске умер, покойный был записан под именем Маршиали или Маршиоли. Здесь можно увидеть намек на несколько искаженное имя Маттиоли.

Наконец, госпожа Кампан, горничная Марии Антуанетты, сообщила, что Людовик XIV поведал королеве в присутствии госпожи Кампан, что Человек в Маске был «просто заключенным с характером, внушающим опасения своей склонностью к интригам; подданным герцога Мантуи». Из перехваченной переписки также известно, что то же сказал Людовик XIV мадам Помпадур; король под натиском нескончаемых вопросов ответил, что «это был один из министров итальянского принца».

Таковы аргументы «маттиолистов». На первый взгляд, они кажутся вполне обоснованными. Но если изучить их объективно, - удивишься, как могли столько людей принять на веру такие малоубедительные доказательства.

Для того чтобы отбросить кандидатуру Маттиоли, хватило бы уже только того, что история Маттиоли в свое время вовсе не была ни для кого тайной.

Предательство, арест, заключение - голландские газеты разнесли эту историю по всей Европе. Более того, враги Франции - испанцы и савойцы - опубликовали рассказ о его деятельности и аресте для того, чтобы поколебать общественное мнение в пользу Маттиоли.

Однако господин де Поппон, министр иностранных дел, после ареста итальянца написал аббату д"Эстраду: «Необходимо, чтобы никто не узнал, что сталось с этим человеком». Из этой фразы «маттиолисты» сделали далеко идущие выводы. Но отметим, что эта формулировка не заключает в себе ничего исключительного. Юнг, просматривая корреспонденцию Лувуа, обнаружил, что подобные выражения применялись и относительно других государственных узников довольно часто: «…сделать так, чтобы никто не знал, что с ним стало…», «об этом человеке никто не должен знать» и тому подобное.

Когда в 1691 г. Барбезье занял место отца, он первым делом осведомился о заключенном, который содержался под охраной Сен-Мара «более двадцати лет».

Это не мог быть Маттиоли, ибо он был заключен в тюрьму в 1679 г., т.е. за двенадцать лет до этого. Различие слишком большое, чтобы можно было считать его оплошностью Барбезье.

После 1693 г. имя Маттиоли исчезло из переписки. Через десять лет он вновь был упомянут в переписке под своим именем, и это является доказательством того, что имя его больше не держали в секрете. Непонятно, зачем было называть его в каких-то случаях «давним узником». Представляется вероятным, что Маттиоли скончался в апреле 1694 г. Тот факт, что у него имелся слуга, подтверждает данное предположение.

Имя Маршиали, обозначенное в акте о смерти, вряд ли может служить аргументом в пользу Маттиоли, скорее наоборот, этот факт подтверждает противоположное предположение. Чего ради так долго и так тщательно хранить в тайне личность заключенного, для того чтобы открыть его имя кюре для занесения в журнал регистрации смертей? Существовало правило хоронить важных государ-, ственных узников под чужими именами. Сен-Мар назвал заключенного Маршиали именно потому, что он не был Маттиоли. Вполне вероятно, что ему пришло в голову имя его бывшего узника, скончавшегося на острове Святой Маргариты.

Вернемся к нашим «арифметическим рассуждениям». Мы исключили из числа пяти: Ла Ривьера, умершего в 1687 г. в Экзиле; якобинского монаха, умершего в Пинероле в 1694 г.; Маттиоли, по всей вероятности, скончавшегося на острове Святой Маргариты в том же 1694 г.; Дюбрея, шпиона, фигуру незначительную, которого Сен-Мар без сомнения оставил в Пьер-ан-Сизе, в Лионе, в 1697 г.

Вывод напрашивается сам собой: Железной Маской был Эсташ Доже.

Все сходится. Необыкновенные предосторожности, исключительные меры, принятые по приказу Лувуа при аресте заключенного. Усиление этих мер, совпадающее по времени с известием о том, что Доже узнал некоторые тайны Фуке, а также тот факт, что Доже никогда не покидал Сен-Мара. Лувуа так много занимался Доже, что ему представлялось необходимым, чтобы узник такого значения и Ла Ривьер, который волей-неволей следовал своей судьбе, были переведены в место нового назначения Сен-Мара - в Экзиль.

Маттиоли мог остаться и в Пинероле.

Перед отъездом в Экзиль Лувуа попросил Сен-Мара дать подробный отчет о его заключенном с указанием «того, что Вы знаете относительно причин их задержания». Но это распоряжение не касалось двух узников из «нижней башни» - Доже и Ла Ривьера. Их случай был настолько хорошо известен Лувуа, что он не нуждался ни в каких сведениях: «Что касается двоих из нижней башни, Вы напишите только их имена, не добавляя больше ничего».

Напомним также, что Лувуа выразился достаточно ясно: только Лозун и Ла Ривьер, как писал он Сен-Мару, были «достаточно значительными фигурами, чтобы не передавать их в другие руки».

Меры, принятые при перевозке в Экзиль и на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты для Доже, являются логическим продолжением тех мер, которые принимались в Пинероле. Так, было запрещено всем, кроме Сен-Мара, разговаривать с узниками, и посему Доже принимали за маршала или «того выше», а губернатор был вынужден придумывать «небылицы» относительно Доже. В Экзиле Сен-Мар поостерегся изменить что-либо. Даже его лейтенант не имел права говорить с заключенным, «что исполнялось неукоснительно».

Стул, покрытый темной материей, на пути из Экзиля на остров Святой Маргариты был предназначен для того, чтобы помешать «кому-либо видеть или говорить с ним в дороге».

Когда Барбезье написал в первый раз Сен-Мару, его письмо касалось «заключенного, находящегося под Вашим надзором уже более двадцати лет». Бесспорно, речь шла о Доже. Именно о Доже была первая мысль нового министра.

Этим легко объясняется формулировка «ваш старый узник». Старый узник - именно тот человек, которого Сен-Мар охранял более двадцати лет.

Легенда о Человеке в Маске могла обрасти новыми подробностями только в связи с Доже. Не забудем также замечательной фразы Сен-Мара, датированной началом 1688 г., когда Доже был единственным из «пяти», кто находился на острове Святой Маргариты, когда до переезда Маттиоли на остров оставалось еще шесть лет: «Во всей провинции говорят, что мой узник - это г-н де Бофор, остальные считают его сыном покойного Кромвеля».

Поскольку мы знаем, что Доже не мог быть тем узником, который умер в 1694 г. - он не имел слуги, - можно не сомневаться, что именно он сопровождал Сен-Мара к месту нового назначения - в Бастилию.

И еще раз Сен-Мару были выданы те же предписания, что и всегда делалось применительно к Доже - только Доже: «…чтобы перевезти в Бастилию нашего старого узника, Вы примите все меры к тому, чтобы его никто не увидел и не узнал».

Когда Доже в 1703 г. скончался в Бастилии, он находился в заключении уже тридцать четыре года.

Какое преступление совершил Доже - не известно. Безусловно, оно должно было быть серьезным для того, чтобы повлечь за собой суровое обращение и тягостную изоляцию в течение стольких лет… Это неизвестное преступление сделало Доже значительным лицом. Оно сделало из него Человека в Маске.

Надо также подчеркнуть, что вина Доже увеличилась во время его заключения, когда он случайно оказался посвященным в тайны Фуке. Вспомним также признание Шамияра, о котором говорил Вольтер: «Это был человек, владеющий всеми тайнами Фуке».

Господин Монгредьен установил, что во время перевоза заключенного в Бастилию Лозун, госпожа Фуке и ее дети были еще живы. Этим вполне можно объяснить не оставлявшую министра в покое «необходимость, несмотря на то что прошло много времени, скрывать личность Доже, которого Лозун считал давно исчезнувшим».

Морис Дювивье идентифицирует в своей книге Эсташа Доже с неким Эсташем д"Оже де Кавоем, сомнительной личностью. После участия в знаменитом руассийском дебоше он был замешан в деле с ядами. Поскольку он ребенком играл вместе с Людовиком XIV, король не отдал его в руки правосудия и самолично приговорил к пожизненному заключению. «Снадобья», которые так изумили Сен-Мара, по мнению Дювивье, доказывают, что он мог отравить Фуке, возможно, по подстрекательству Кольбера. Необходимо было, чтобы он унес с собой в могилу тайну своего нового преступления. Отсюда необходимость не выпускать его из-под бдительного надзора до самой смерти, отсюда - маска.

Версия Дювивье достаточно прочна, но, с точки зрения историка, это всего лишь версия.

Причина заточения Человека в Железной Маске - даже если это был Эсташ Доже - все равно остается загадкой. Скрывался ли под этим именем другой человек? Этого мы не знаем. Во всяком случае, он не был братом Людовика XIV. Никогда бы Король-Солнце не позволил сделать человека одной с ним крови лакеем Фуке!

19 ноября 1703 года, 310 лет назад, в Бастилии умер узник, прославившийся как «человек в железной маске». Имя таинственного заключенного до сих пор достоверно неизвестно, но историки высказывают самые невероятные версии: так, узником мог оказаться незаконнорожденный брат Людовика XIV (тогдашнего правителя Франции) или его брат-близнец. Вполне возможно, что в маске отбывал наказание кто-либо из государственных преступников или изменников — например, Эрколь Антонио Маттиоли , который обещал помочь Людовику XIV заполучить крепость Казале, но не сдержал свое слово.

Рассказал о «заключенном» иезуит Гриффэ , служивший в Бастилии 9 лет духовником. Согласно его словам, загадочного узника привезли на носилках 19 сентября 1698 с острова Святой Маргариты, и его лицо закрывала плотная черная бархатная маска. Позже она «превратилась» в железную — уже в легендах.

Крепость Эксиллес, где в последний раз видели узника в маске Фото: Commons.wikimedia.org

«Век Людовика XIV» (1751)

Философ-просветитель Вольтер первым написал о Железной маске, предположив, что узник — брат Людовика XIV. Его герой описан так: «ростом выше среднего, молодой, обладающий благороднейшей осанкой. В пути он носил маску со стальными задвижками на нижней ее части, которые позволяли ему есть, не снимая маски. Был отдан приказ убить его в случае, если он снимет маску».

«Виконт де Бражелон» (1847-1850)

Александр Дюма (отец) продолжил тему, заданную Вольтером, в своем романе «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» (последняя часть трилогии о ).

Узник в железной маске на анонимной гравюре времён Французской революции Фото: Commons.wikimedia.org

Согласно книге, узника по имени Марчиали (брата короля) в тюрьму заключил кардинал Мазарини. Пленник содержался лучше, чем его товарищи, но надзор за ним был строже. Мушкетеры совершили подмену и освободили несчастного узника, оставив на его месте настоящего Людовика XIV. Правда, спустя сутки, бывший пленник был снова возвращен под стражу на остров Св.Маргариты - в этот раз уже навечно.

Наиболее известной частью трилогии «Виконт де Бражелон» стала «Человек в железной маске». Позже автор написал о загадочном герое еще раз — в «Узнике Бастилии».

«Тюрьма» (1822)

«Человек в железной маске» (англ. The Man in the Iron Mask) Фото: Commons.wikimedia.org

Другого француза, Альфреда де Виньи , в истории узника больше интересовали вопросы морали и философии. Писатель задается вопросом, что такое настоящая свобода (внешняя и внутренняя), а его герой в своем воображении сам создает то, чего ему так не хватает: общения с другими людьми, права передвигаться в любом направлении, любви. Даже в название де Виньи выносит слово «Тюрьма». Его персонаж, в отличие от Дюма-отца, так и не покидает стен темницы и умирает в заточении.

«Близнецы» (1839)

Еще один исследователь истории о человеке в железной маске — Виктор Гюго . Пьесу «Близнецы» он написал не в самый удачный период: его предыдущая пьеса, «Рюи Блаз», не имела громкого успеха, и Гюго был этим разочарован. Интересно, что даже в истории таинственного узника писатель находит место для любви: человек в железной маске влюблен в девушку, песни которой он слышит за стенами его камеры.

«Человек в железной маске» в кинематографе

История несчастного узника впервые появилась на экране еще в 1929 году — в немом фильме «Железная маска» (в главной роли — Дуглас Фэрбенкс ). Книгу Дюма после этого экранизировали несколько раз: самой известной версией стала лента 1998 года «Человек в железной маске» с Леонардо ди Каприо (режиссер — Рэндел Уоллес ). Авторы перекроили сюжет на свой лад: мушкетерам все же удается освободить узника (его по фильму звали Филиппом), а в тюрьму посадить его брата Людовика XIV в железной маске. Д’Артаньян, согласно сценарию, был родным отцом Филиппа и Людовика.

Рис. 1. Лжепётр Первый и моё чтение надписей на его портрете

Портрет я заимствовал из видеофильма , где Диктор говорит: «Но уже на другой его гравюре, как и на всех последующих портретах других художников, мы видим совершенно другого, непохожего на свою родню человека. Казалось бы, абсурд!

Но и на этом странности не заканчиваются. На гравюрах и портретах 1698 года этот человек выглядит скорее, как 20-летний юноша. Однако на голландских и немецких портретах 1697 года этот же человек выглядит, скорее, лет на 30.

Как же так могло получиться? »

Я приступаю к эпиграфическому анализу данного портрета . Подсказкой тому, где искать те или иные надписи, служат два предыдущих портрета. Сначала я читаю надпись на броши, прикрепленной к головному убору, где написано: МИМ ЯРА РЮРИКА . Иначе говоря, это - еще один жрец Яра Рюрика, хотя и нет подписи ХАРАОНА. Очень может быть, что отсутствие этого высшего духовного звания означает, что данный жрец не признавал духовного приоритета Рюрика, хотя формально и был его жрецом. В таком случае он очень подходил на роль двойника Петра.

Затем я читаю надписи на меховом воротнике слева, над белой рамочкой: ХРАМА МАРЫ ЯРА . Я рассматриваю эту надпись как продолжение предыдущей. А внутри фрагмента, обведенного белой рамочкой, я читаю в обращенном цвете слова: МОСКВЫ МАРЫ 865 ЯРА (ГОДА) . Под Москвой Мары понимался Великий Новгород; однако уже первый Романов вводит реальное христианство, а патриарх Никон при Алексее Михайловиче ликвидирует все остатки русского ведизма из Московии. Следовательно, русские ведисты отчасти уходят в российскую глубинку, отчасти переходят в русскую диаспору в соседние государства. А 865 год Яра - это 1721 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА , это более 70 лет после реформ Никона. К этому моменту места жрецов занимали уже не дети, а внуки и правнуки удаленных Никоном жрецов, а внуки и правнуки часто уже не владеют речью своих дедов и прадедов. Но, возможно, показан год окончательного оформления данной гравюры, которая была начата в 1698 году. Но и в этом случае изображенный молодой человек моложе Петра лет на 6-8.

А на самом нижнем фрагменте под рамочкой на меховом воротнике слева я читаю слово МАСКА . Затем я читаю надпись на меховом воротнике справа: верх воротника по диагонали содержит надпись АНАТОЛИЯ ИЗ РУСИ МАРЫ , а строкой ниже - 35 АРКОНА ЯРА . Но 35-я Аркона Яра, это - то же самое, что и Москва Мары, это Великий Новгород. Иначе говоря, кто-то из предков данного Анатолия в середине XVII века мог быть реально жрецом в этом городе, тогда как после реформ Никона он оказался где-то в русской диаспоре. Не исключено, что в католической Польше, которая весьма усердно выполняла все указы папы Римского.

Рис. 2. Портрет Петра кисти неизвестного художника конца XVIIIвека

Итак, мы теперь знаем, что молодой человек с глазами на выкате был вовсе не Петром, а Анатолием; иначе говоря, подмена царя зафиксирована документально.

Мы видим, что данный портрет был написан в Великом Новгороде. Но кроме имени Лжепетра данный портрет не принёс никаких подробностей, и, кроме того, не был даже назван художник, так что в качестве доказательного документа данный портрет был не вполне приемлем, что заставило меня искать иные холсты. И вскоре нужный портрет был найден: «Пётр Первый, Император Всероссийский, портрет неизвестного художника конца XVIII века » . Ниже я покажу, почему художник оказался неизвестным.

Эпиграфический анализ второго портрета Лжепетра.

Я остановил свой выбор именно на этом образе Петра, поскольку на его шелковой перевязи прочитал внизу слово ЯРА, решив, что портрет принадлежал кисти художника их храма Яра. И я не ошибся. Буквы были вписаны как в отдельные части лица, так и в складки одежды.

Рис. 3. Моё чтение надписей на портрете Петра на рис. 2

Понятно, что если я заподозрил наличие русских надписей на голубой шелковой ленте, то с неё я и начал чтение. Правда, поскольку в прямом цвете эти буквы видны не очень контрастными, я перехожу к обращенному цвету. И здесь видна надпись, выполненная весьма крупными буквами: ХРАМА ЯРА , и на воротничке - надпись МАСКА . Тем самым было подтверждено моё предварительное чтение. В современном прочтении это означает: ИЗОБРАЖЕНИЕ ИЗ ХРАМА ЯРА .

А далее я перешел к чтению надписей на частях лица. Сначала - на правой стороне лица, слева при точке зрения зрителя. На нижних прядях волос (я повернул данный фрагмент на 90 градусов вправо, по часовой стрелке). Здесь я читаю слова: МАСКА ХРАМА РЮРИКА . Иначе говоря, ИЗОБРАЖЕНИЕ ИЗ ХРАМА РЮРИКА .

На волосах над лбом можно прочитать слова: МИМ ХРАМА РЮРИКА . Наконец, справа с точки зрения зрителя, на левой стороне лица, можно прочитать МАСКА АНАТОЛИЯ ИЗ РЮРИКА ЯРА ЮТЛАНДИИ . Во-первых, тут подтверждается, что Лжепетра звали Анатолием, и, во-вторых, оказалось, что он происходит не из Голландии, как предположили многие исследователи, а из соседней Дании. Впрочем, переход из одной страны в другую в конце XVIIвека, видимо, не представлял большой проблемы.

Далее я перехожу к чтению надписи на усах. Тут можно прочитать слова: РИМА МИМ . Иначе говоря, датчанин по рождению и голландец по языку, был агентом влияния Рима. Уже в который раз конечным центром действий против Руси-России является Рим!

Но можно ли проверить это утверждение? - Я рассматриваю латы на правой руке, а также фон за рукой. Правда, для удобства чтения я поворачиваю данный фрагмент вправо на 90 градусов (по часовой стрелке). И здесь на фоне в виде меха можно прочитать слова: МАСКА ХРАМА РИМА и РИМА МИМ РУСИ РИМА . Иначе говоря, о том, что перед нами находится действительно изображение не императора Руси, а жреца Рима! А на латах руки можно прочитать на каждых двух пластинах: РИМА МИМ. РИМА МИМ .

Наконец, на меховом воротнике рядом с левой рукой можно прочитать слова: РЮРИКА РИМА МИМ .

Таким образом, становится понятно, что храмы Рюрика существовали еще в XVIIIвеке, и их жрецы, создавая портреты умерших людей (обычно этим занимались жрецы храма Мары), обычно писали их титулы, а также имена. Именно это мы и увидели на данном портрете. Однако в христианской стране (где христианство было официальной религией уже более столетия) афишировать существование ведических храмов было небезопасно, отчего художник данного портрета и остался неизвестным.

Рис. 4. Посмертная маска Рюрика и моё чтение надписей

Посмертная маска Петра.

Затем я решил посмотреть в интернете иностранные сайты. В статье я с интересом прочитал раздел «Великое посольство». В частности, там говорилось: «Его Великое посольство, насчитывавшее 250 участников, покинуло Москву в марте 1697 года. Пётр стал первый царём, выехавшим за пределы своего царства. Официальной целью посольства было придание нового дыхания коалиции против Оттоманской империи. Однако Пётр не делал секрета из того факта, что он поехал «наблюдать и учиться», а также подобрать иностранных специалистов для его новой России. В шведском тогда городе Рига царю позволили осмотреть крепость, однако к его величайшему удивлению, ему не разрешили произвести измерения. В Курляндии (нынешний регион побережья Литвы и Латвии) Пётр встретился с голландским правителем, Фредериком Казимиром. Князь попытался убедить Петра присоединиться к его коалиции против Швеции. В Кёнигсберге Пётр посетил крепость Фридрихсбурга. Он принял участие в посещении артиллерийских курсов, и окончил их с дипломом, удостоверяющим, что «Пётр Михайлов получил мастерство как бомбардир и навыки в использовании огнестрельного оружия ».

Далее описывается посещение Петром Левенгука с его микроскопом и Витсена, составившего книгу с описанием северной и восточной Тартарии. Но более всего меня заинтересовало описание его тайной встречи: «11 сентября 1697 года Пётр имел тайную встречу с королём Англии Вильгельмом III . Ничего неизвестно об их переговорах, кроме того, что они длились два часа и закончились дружеским расставанием. В то время английский военный флот рассматривался как наиболее быстрый в мире. Король Вильям уверил, что Петру следует побывать на английских военно-морских верфях, где он научится разбираться в конструкции судов, проведет измерения и вычисления и научится пользоваться приборами и инструментами. Как только он прибыл в Англию, он попытался пройти под парусом по Темзе » .

Возникает впечатление, что именно в Англии сложились наилучшие условия для подмены Петра Анатолием.

В этой же статье опубликована посмертная маска Петра Первого. Подпись под ней гласит: "DeathmaskofPeter. After 1725, St Petersburg, from the original by Bartolomeo Rastrelli, after 1725, Bronze-tinted plaster. Case 34.5 x 29 x 33 cm. State Hermitage Museum, St Petersburg». У этой посмертной маски на лбу я читаю надпись в виде пряди волос: МИМА РУСИ РИМА МАСКА . Она подтверждает, что данное изображение принадлежит не императору России Петру Первому, а Римскому жрецу Анатолию.

Рис. 5. Миниатюра неизвестного художника и моё чтение надписей

Миниатюра неизвестного художника.

Ее я нашел по адресу с подписью: «PetertheGreat (1672 - 1725) ofRussia. Enamel miniature portrait by an unknown artist, late 1790s. #Russian #history #Romanov», рис.5.

При осмотре можно утверждать, что наибольшее количество надписей находится на фоне. Саму миниатюру я усилил по контрасту. Слева и над головой портрета я читаю подписи: РИМА РЮРИКА ЯРА МАРЫ ХРАМ И РИМА МИМ, И АРКОНЫ 30 . Иными словами, теперь уточняется в каком именно храме Мары Рима была сделана миниатюра: в столице государства Рим, в городе чуть западнее КАИРА .

Слева от головы на уровне волос я читаю на фоне слова: МАРЫ РУСИ ХРАМ ВАГРИИ . Возможно, это адрес заказчика миниатюры. Наконец, я читаю надписи на лице персонажа, на его левой щеке (где отсутствует бородавка на левой стороне носа), и тут можно прочитать внизу тени щеки слова: РИМА МИМ АНАТОЛИЙ РИМА ЯРА СТОЛИТСЫ . Итак, еще раз подтверждается имя Анатолия, теперь написанное довольно крупными буквами.

Рис. 6. Фрагмент картины из Британской энциклопедии и моё чтение надписей

Картина Петра из Британской энциклопедии.

Здесь я читаю надписи на фрагменте, где имеется погрудный портрет, рис. 6, хотя полная картина значительно обширнее, рис. 7 . Однако я выделил именно тот фрагмент и того размера, которые меня вполне устраивали для эпиграфического анализа.

Первая надписи, которую я стал читать - это изображение усов. На них можно прочитать слова: ХРАМА РИМА МИМА , а далее - продолжение на верхней губе: РЮРИКА , а затем - на красной части губы: МАСКА ХРАМА МАРЫ , и далее - на нижней губе: АНАТОЛИЯ РИМА АРКОНЫ 30 . Иначе говоря, мы тут видим подтверждение предыдущих надписей: опять имя Анатолия, и опять его привязка к храму Мары Рюрика города рядом с Каиром.

Затем я читаю надпись на воротнике: 30 АРКОНА ЯРА . А потом перехожу к рассмотрению фрагмента слева от лица Петра, который я обвел черной рамочкой. Здесь я читаю слова: 30 АРКОНА ЯРА , что уже было прочитано. Но далее идут новые и удивительные слова: АНАТОЛИЯ МАРЫ ХРАМ В АНКАРЕ РИМА . Удивление вызывает не столько существование особого храма, посвященного Анатолию, сколько расположение такого храма в столице Турции Анкаре. Таких слов я пока еще не читал нигде. Причём слово АНАТОЛИЯ можно понять не только как имя собственное человека, но и как название местности в Турции.

Пока я считаю достаточным рассмотрение надписей на портретах. А далее меня интересуют подробности подмены русского царя, которые можно найти в печатных работах на просторах интернета.

Рис. 7. Картина из Британской энциклопедии он лайн

Мнение Википедии о подмене Петра Первого.

В статье «Двойник Петра I» Википедия, в частности, утверждает: «Согласно одной из версий, подмена Петра I была организована некими влиятельными силами в Европе во время поездки царя в Великое посольство. Утверждается, что из русских людей, сопровождавших царя в дипломатической поездке в Европу, обратно вернулся только Александр Меншиков — остальные, как предполагают, были убиты. Целью этого преступления было поставить во главе России своего ставленника, проводившего политику, выгодную для организаторов подмены и тех, кто за ними стоял. Одной из возможных целей этой подмены считается ослабление России ».

Заметим, что история заговора по смене царя Руси в данном изложении передана только со стороны фактов, и притом весьма туманно. Как если бы само Великой посольство имело только цель создания коалиции против Османской империи, а не цель замены реального Романова на его двойника.

«Утверждается, что Пётр I, по воспоминаниям современников, разительно изменился после возвращения из Великого посольства. Как доказательство подмены приводятся портреты царя до и после возвращения из Европы. Утверждается, что на портрете Петра до поездки в Европу у него было удлинённое лицо, вьющиеся волосы и большая бородавка под левым глазом. На портретах царя после возвращения из Европы у него было круглое лицо, прямые волосы и отсутствовала бородавка под левым глазом. Когда Пётр I вернулся из Великого посольства, ему было 28 лет, а на его портретах после возвращения ему на вид было около 40 лет. Считается, что царь до поездки был плотного телосложения и выше среднего роста, но всё же не двухметровым гигантом. Вернувшийся же царь был худощав, обладал очень узкими плечами, а его рост, что установлено совершенно точно, составлял 2 метра 4 сантиметра. Столь высокие люди были большой редкостью в то время ».

Мы видим, что авторы данных строк Википедии вовсе не разделяют тех положений, которые они излагают читателю, хотя эти положения являются фактами . Как можно не заметить столь разительных изменений внешности? Тем самым Википедия старается очевидные положения представить некоторыми домыслами, примерно в таком духе: «утверждается, будто бы дважды два равняется четырём ». О том, что приехавший из посольства человек был иным, можно видеть, сравнив любо1 из портретов на рис. 1-7 с портретом уехавшего царя, рис. 8.

Рис. 8. Портрет уехавшего царя Петра Первого и моё чтение надписей

К несходству черти лица можно добавить и несходство неявных надписей на этих двух типах портретов. Подлинный Пётр подписан как «Пётр Алексеевич», Лжепётр на всех пяти портретах - как Анатолий. Хотя оба были мимами (жрецами) храма Рюрика Рима.

Продолжу цитирование Википедии: «По мнению сторонников теории заговора, вскоре после приезда двойника в Россию среди стрельцов стали распространяться слухи, что царь не настоящий. Сестра Петра Софья, поняв, что вместо её брата приехал самозванец, возглавила стрелецкий бунт, который был жестоко подавлен, а Софья заточена в монастырь ».

Заметим, что в данном случае мотив восстания стрельцов и Софьи оказывается предельно серьёзным, тогда как мотив борьбы Софьи с братом за престол в стране, где до сих пор царствовали одни мужчины (обычный мотив академической историографии), представляется весьма надуманным.

«Утверждается, что Пётр очень любил свою жену Евдокию Лопухину, часто переписывался с ней, когда находился в отъезде. После возвращения царя из Европы по его приказу Лопухину насильно отправили в Суздальский монастырь даже вопреки воле духовенства (утверждается, что Пётр даже не повидался с ней и не объяснил причины заточения Лопухиной в монастырь).

Считается, что после возвращения Пётр не узнавал своих родственников и впоследствии не встречался ни с ними, ни с ближним окружением. В 1698 году, вскоре после возвращения Петра из Европы, скоропостижно скончались его сподвижники Лефорт и Гордон. По мнению конспирологов, именно по их инициативе Пётр отправился в Европу ».

Неясно, почему Википедия называет данную концепцию конспирологической. По заговору знати был убит Павел Первый, заговорщики метнули бомбу под ноги Александру Второму, США, Англия и Германия способствовали устранению Николая Второго. Иначе говоря, Запад неоднократно вмешивался в судьбу русских государей.

«Сторонники конспирологической теории утверждают, что вернувшийся царь был болен тропической лихорадкой в хронической форме, тогда как ей можно заразиться только в южных водах, да и то лишь побывав в джунглях. Маршрут же Великого посольства проходил северным морским путём. В сохранившихся документах Великого посольства не упоминается о том, что урядник Петр Михайлов (под этим именем царь отправился с посольством) заболел лихорадкой, тогда как для сопровождавших его людей не было секретом, кем на самом деле был Михайлов. После возвращения из Великого посольства Пётр I во время морских сражений демонстрировал большой опыт абордажного боя, имеющий специфические особенности, освоить которые возможно только опытным путём. Навыки абордажного боя требуют непосредственного участия во многих абордажных сражениях. До поездки в Европу Пётр I не принимал участия в морских сражениях, так как во времена его детства и юности Россия не имела выходов к морям, за исключением Белого моря, на котором Пётр I бывал не часто — в основном в качестве почётного пассажира ».

Из этого следует, что Анатолий был морским офицером, принимавшим участие в морских сражения южных морей, переболевший тропической лихорадкой.

«Утверждается, что вернувшийся царь плохо говорил по-русски, что он до конца жизни не научился правильно писать по-русски и что он «ненавидел всё русское». Конспирологи считают, что до поездки в Европу царь отличался набожностью, а вернувшись, перестал соблюдать посты, посещать церковь, насмехался над духовенством, начал гонения на староверов и стал закрывать монастыри. Считается, что Пётр за два года забыл все науки и предметы, которыми владела образованная московская знать, и при этом приобрёл навыки простого мастерового. Отмечается разительное, по мнению конспирологов, изменение характера и психики Петра после возвращения ».

Опять-таки, отмечаются явные изменения не только внешности, но и языка Петра, а также привычек. Иными словами, Анатолий не принадлежал не только к царскому, но даже к дворянскому сословию, будучи типичным представителем третьего сословия. Кроме того, не упоминается о том, что Анатолий бегло говорил по-голландски, что отмечают многие исследователи. Иначе говоря, он происходил откуда-то из голландско-датского региона.

«Утверждается что царь, вернувшись из Европы, не знал о месторасположении богатейшей библиотеки Ивана Грозного, хотя тайна нахождения этой библиотеки передавалась от царя к царю. Так, царевна Софья якобы знала, где находится библиотека, и посещала её, а приехавший из Европы Пётр неоднократно предпринимал попытки разыскать библиотеку и даже организовывал раскопки ».

Опять конкретный факт выдаётся Википедией за некоторые «утверждения».

«Как доказательства подмены Петра приводятся его поведение и поступки (в частности то, что раньше царь, предпочитавший традиционно русскую одежду, после возвращения из Европы больше её не носил, в том числе и царскую одежду с короной — конспирологи объясняют последний факт тем, что самозванец был выше Петра и обладал более узкими плечами, и вещи царя ему не подходили по размеру), а также проводимые им реформы. Утверждается, что эти реформы принесли гораздо больше вреда России, чем пользы. Как доказательство используется и ужесточение Петром крепостного права, и преследование старообрядцев, и то, что при Петре I в России на службе и на различных должностях находилось множество иностранцев. Пётр I до поездки в Европу ставил своей целью расширить территорию России, в том числе продвинуться на юг в сторону Чёрного и Средиземного морей. Одной из главных целей Великого посольства было добиться союза европейских держав против Турции. В то время как вернувшийся царь начал борьбу за овладение Балтийским побережьем. Проводимая царём война со Швецией, по мнению сторонников конспирологической теории, нужна была западным государствам, которые хотели руками России сокрушить набирающую мощь Швецию. Утверждается, что Пётр I проводил внешнюю политику в интересах Польши, Саксонии и Дании, которые не могли противостоять шведскому королю Карлу XII ».

Понятно, что набеги крымских ханов на Москву являлись постоянной угрозой России, а за Крымскими ханами стояли правители Османской империи. Поэтому борьба с Турцией была для России более важной стратегической задачей, чем борьба на Балтийском побережье. А упоминание Википедией Дании согласуется с надписью на одном из портретов о том, что Анатолий был родом из Ютландии.

«Как доказательство приводится и дело царевича Алексея Петровича, который в 1716 году бежал за границу, где планировал дождаться на территории Священной Римской империи смерти Петра (который в этот период тяжело болел) и затем, опираясь на помощь австрийцев, стать русским царём. По мнению сторонников версии о подмене царя, Алексей Петрович бежал в Европу, потому что стремился освободить своего настоящего отца, заточённого в Бастилию. По мнению Глеба Носовского, агенты самозванца объявили Алексею, что после возвращения он сможет сам занять престол, так как в России его ожидают верные войска, готовые поддержать его приход к власти. Вернувшийся Алексей Петрович, как считают сторонники теории заговора, был убит по приказу самозванца ».

И эта версия оказывается более серьёзной по сравнению с академической, где сын выступает против отца по идейным соображениям, а отец, не посадив сына под домашний арест, применяет сразу же высшую меру наказания. Всё это в академической версии выглядит неубедительно.

Версия Глеба Носовского.

Википедия излагает также и версию новых хронологов. «По словам Глеба Носовского, изначально он много раз слышал про версию о подмене Петра, но никогда в это не верил. В своё время Фоменко и Носовский изучали точную копию трона Ивана Грозного. В те времена на тронах размещались знаки зодиака действующих правителей. Исследуя знаки, размещенных на троне Ивана Грозного, Носовский и Фоменко выяснили, что фактическая дата его рождения отличается от официальной версии на четыре года.

Авторы «Новой хронологии» составили таблицу имён русских царей и дней их рождения, и благодаря этой таблице выяснили, что официальный день рождения Петра I (30 мая) не совпадает с днём его ангела, что является заметным противоречием по сравнению со всеми именами русских царей. Ведь имена на Руси при крещении давали исключительно по святцам, а имя, данное Петру, нарушало сложившуюся многовековую традицию, что само по себе не вписывается в рамки и законы того времени. Носовский и Фоменко на основании таблицы выяснили, что реальным именем, которое приходится на официальную дату рождения Петра I, было «Исакий». Этим объясняется и название главного собора царской России Исаакиевского.

Носовский считает, что российский историк Павел Милюков тоже разделял мнение о подложности царя в статье в энциклопедии Брокгаузазаи и Евфрона Милюков, по словам Носовского, не утверждая прямо, неоднократно намекал, что Пётр I — самозванец. Подмену царя самозванцем осуществила, по версии Носовского, некая группа немцев, а вместе с двойником в Россию приехала группа иностранцев. По словам Носовского, среди современников Петра были очень распространены слухи о подмене царя, и практически все стрельцы утверждали, что царь подложный. Носовский считает, что 30 мая в действительности был днём рождения не Петра, а заменившего его самозванца, по приказу которого и был построен Исаакиевский собор, названный по его имени ».

Выявленное нами имя «Анатолий» не противоречит этой версии, ибо имя «Анатолий» было монашеским, а не данным при рождении. - Как видим, «новые хронологи» внесли еще один штрих в портрет самозванца.

Историография Петра.

Казалось бы, чего проще - рассмотреть биографии Петра Первого, желательно прижизненные, и объяснить интересующие нас противоречия.

Однако именно тут нас ожидают разочарования. Вот что можно прочитать в работе : «В народе ходили упорные слухи о нерусском происхождении Петра. Его называли Антихристом, немецким подкидышем. Разница между царем Алексеем и его сыном был столь разительна, что подозрения на нерусское происхождение Петра возникали у многих историков. Тем более официальная версия происхождения Петра была слишком неубедительна. Она оставляла и оставляет больше вопросов, чем ответов. Многие исследователи пытались приоткрыть завесу странной недоговоренности о петровском феномене. Однако все эти попытки моментально попадали под строжайшее табу правящего дома Романовых. Феномен Петра так и остался неразгаданным ».

Итак, народ однозначно утверждал, что Петра подменили. Сомнения возникли не только у народа, но даже у историков. И дальше мы с удивлением читаем: «Непостижимым образом, до середины 19-ого века не было издано ни одного труда с полной историографией Петра Первого. Первым, кто решил издать полную научно-историческую биографию Петра, был уже упомянутый нами замечательный русский историк Николай Герасимович Устрялов. Во Введении к своему труду «История царствования Петра Великого» он подробно излагает, почему до сих пор (середина 19-ого века) научная работа по истории Петра Великого отсутствует ». Вот как начиналась эта детективная история.

Согласно Устрялову, еще в 1711 году Петр загорелся желанием получить историю своего царствования и поручил сию почетную миссию переводчику Посольского Приказа Венедикту Шилингу . Последнему были предоставлены все необходимые материалы и архивы, но… труд так и не вышел в свет, ни единого листа рукописи не сохранилось. Далее еще загадочнее: «Русский Царь имел полное право гордиться своими подвигами и желать передать потомству память своих дел в истинном, безукрашенном виде. Мысль его взялись исполнить Феофан Прокопович , епископ Псковской, и учитель царевича Алексея Петровича, барон Гюйсен . Тому и другому сообщены были официальные материалы, как видно из сочинения Феофана, и как еще более свидетельствует собственноручная записка Государя 1714 года, сохранившаяся в кабинетных делах его: «Журналы все отдать Гизену» (1). Казалось бы, теперь История Петра I выйдет, наконец, в свет. Но не тут-то было: «Искусный проповедник, ученый богослов, Феофан был вовсе не историк… От того, описывая сражения он впадал в неизбежные ошибки; притом же работал с очевидной поспешностью, на скорую руку, делал пропуски, которые хотел дополнить впоследствии» . Как мы видим, выбор Петра был неудачным: Феофан не был историком и ничегошеньки не понимал. Труд Гюйсена тоже оказался не удовлетворительным и не вышел в свет: «Барон Гюйсен, имея в руках подлинные журналы походов и путешествий, ограничился выписками из них до 1715года, без всякой связи, впутывая в исторические события многия мелочи и дела посторонния» .

Словом, не состоялась ни эта биография, ни последующие. И автор приходит к такому заключению: «Строжайшая цензура по отношению ко всем историческим изысканиям продолжалась и в 19 веке. Так труд самого Н.Г. Устрялова, который является первой научной историографией Петра I, подвергся жесточайшей цензуре. От 10-титомникасохранились только отдельные отрывки от 4-х томов! Последний раз это фундаментальное исследование о Петре I (1, 2, 3 т, часть 4-ого т, 6 т) в урезанном варианте издавалось только в 1863 году! Сегодня оно фактически утеряно и сохранилось только в антикварных коллекциях. Такая же участь постигла труд И.И. Голикова «Деяния Петра Великого», который не переиздавался с позапрошлого века! Записки сподвижника и личного токаря Петра I А.К. Нартова “Достоверные повествования и речи Петра Великого» были впервые вскрыты и изданы лишь в 1819 году. При этом мизерным тиражом в малоизвестном журнале «Сын Отечества». Но даже то издание подверглось невиданной правке, когда от 162 повествований было опубликовано лишь 74. Больше это произведение не переиздавалось, оригинал безвозвратно утерян » .

Вся книга Александра Каса называется «Крушение империи русских царей» (1675-1700), что подразумевает установление империи царей нерусских. А в IXглаве под называнием «Как под Петра царскую династию вырезали» он описывает стояние войск Степана Разина в 12 милях под Москвой. И он описывает много других интересных, но практически неизвестных событий. Однако о Лжепетре более сведений не даёт.

Другие мнения.

Опять продолжу цитировать уже названную статью Википедии: «Утверждается, что двойник Петра был опытным моряком, участвовавшим во многих морских сражениях, много плававшим в южных морях. Иногда утверждается, что он был морским пиратом. Сергей Салль считает, что самозванец был высокопоставленным масоном-голландцем и родственником короля Голландии и Великобритании Вильгельма Оранского. Чаще всего упоминается, что настоящим именем двойника было Исаак (по одной из версий, его звали Исаак Андре). По мнению Байды, двойник был родом либо из Швеции, либо из Дании, а по вероисповедованию он был, скорее всего, лютеранином.

Байда утверждает, что настоящий Пётр был заточён в Бастилии, и что именно он был известным узником, вошедшим в историю под именем Железная Маска. По словам Байды, этот узник был записан под именем Marchiel, что можно интерпретировать как «Михайлов» (под этой фамилией Пётр отправился в Великое посольство). Утверждается, что Железная Маска был высокого роста, держался с достоинством, и с ним обращались достаточно хорошо. В 1703 году Пётр, по словам Байды, был убит в Бастилии. Носовский утверждает, что настоящий Пётр был похищен и, скорее всего, убит.

Иногда утверждается, что настоящий Пётр был фактически обманом заманен в поездку в Европу для того, чтобы некие иностранные силы смогли заставить его впоследствии проводить нужную им политику. Не согласившись на это, Пётр был похищен или убит, а на его место поставлен двойник.

В одном из вариантов версии настоящий Пётр был схвачен иезуитами и заточён в шведскую крепость. Ему удалось передать письмо королю Швеции Карлу XII, и тот вызволил его из плена. Позже Карл и Пётр организовали поход против самозванца, но шведская армия была разбита под Полтавой русскими войсками, руководимыми двойником Петра и стоящими за ними силами иезуитов и масонов. Пётр I был вновь схвачен и скрыт подальше от России — заточён в Бастилии, где он впоследствии и умер. По этой версии, заговорщики сохраняли Петру жизнь, надеясь использовать его в своих целях.

Версию Байды можно проверить, рассмотрев гравюры того времени.

Рис. 9. Узник в железной маске (иллюстрация из Википедии)

Железная маска.

Википедия пишет об этом узнике: «Железная Маска (фр. Le masque de fer . Родился около 1640-х, ум. 19 ноября 1703) — таинственный узник под номером 64389000 времён Людовика XIV, содержавшийся в различных тюрьмах, включая (c 1698 г.) Бастилию, и носивший бархатную маску (позднейшие легенды превратили эту маску в железную) ».

Подозрения в отношении узника были такими: «герцог Вермандуа, внебрачный сын Людовика XIV и Луизы де Лавальер, который якобы дал пощёчину своему единокровному брату, Великому Дофину, и искупил эту вину вечным заключением. Версия неправдоподобна, так как реальный Людовик Бурбонский скончался ещё в 1683 году, в возрасте 16 лет », по Вольтеру - «Железная Маска» был братом-близнецом Людовика XIV. Впоследствии высказывались десятки самых разных гипотез об этом узнике и причинах его заключения », некоторые голландские писатели предполагали, что «Железная Маска» — иностранец, молодой дворянин, камергер королевы Анны Австрийской и настоящий отец Людовика XIV. Лагранж-Шансель пытался доказать, в « L’année littéraire » (1759), что Железная Маска был не кто иной, как герцог Франсуа де Бофор, что было полностью опровергнуто Н. Aulaire в его « Histoire de la fronde ». Достоверные сведения о «железной маске» дал впервые иезуит Гриффе, бывший 9 лет духовником в Бастилии, в своем « Traité des différentes sortes de preuves qui servent à établir la vérité dans l’Histoire » (1769), где он приводит дневник Dujoncas, королевского лейтенанта в Бастилии, и список умерших церкви Св. Павла. По этому дневнику, 19 сентября 1698 года с острова Святой Маргариты доставлен был в носилках узник, имя которого было неизвестно и лицо которого было постоянно закрыто чёрной бархатной (а не железной) маской ».

Однако, как я полагаю, самый простой метод проверки - эпиграфический. На рис. 9 изображен «Узник в железной маске на анонимной гравюре времён Французской революции » (та же статья Википедии). Я решил прочитать подпись на центральном персонаже, рис. 10, слегка увеличив размер этого фрагмента.

Рис. 10. Моё чтение надписей на изображении «Железной маски»

Надписи я читаю на стене над нарами узника, начиная с 4-го ряда каменной кладки над простыней. И постепенно переходя с одного ряда на другой, более низкий: МАСКА ХРАМА МАРЫ РУСИ РЮРИКА ЯРА СКИФА МИМА МИРА МАРЫ МОСКОВСКОЙ РУСИ И 35 АРКОНЫ ЯРА . Иначе говоря, ИЗОБРАЖЕНИЕ ЖРЕЦА-СКИФА ХРАМА РУССКОЙ БОГИНИ МАРЫ РЮРИКА ЯРА МИРА МАРЫ МОСКОВСКОЙ РУСИ И ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА , что уже никак не соответствует надписям на изображении Анатолия, который был мимом (жрецом) Рима (вблизи Каира), то есть, 30-й Арконы Яра.

Но самая интересная надпись находится на ряду каменной кладки на уровне головы узника. Слева фрагмент ее весьма мал по размеру, и увеличив его в 15 раза, я читаю слова как продолжение предыдущей надписи: ХАРАОНА ЯРА РУСИ ЯРА РЮРИКА ЦАРЯ , а далее читаю надпись, выполненную крупными буквами слева от головы: ПЕТРА АЛЕКСЕЕВА , и справа от головы - МИМА ЯРА .

Итак, подтверждение того, что узник «Железная маска» и был Петром Первым - налицо. Правда, может возникнуть вопрос - почему ПЕТР АЛЕКСЕЕВ , а не ПЁТР АЛЕКСЕЕВИЧ ? Но ведь царь выдавал себя за мастерового Петра Михайлова, а люди третьего сословия именовались примерно так, как сейчас болгары: не Пётр Алексеевич Михайлов, а Пётр Алексеев Михайлов.

Тем самым, версия Дмитрия Байды нашла эпиграфическое подтверждение.

Рис. 11. Урбаноглиф Анкары с высоты в 15 км

Существовал ли храм Анатолия? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть урбаноглиф Анкары, то есть вид этого города с некоторой высоты. Для выполнения данной задачи можно обратиться к программе Гугла «Планета Земля». Вид города сверху называется урбаноглифом. В данном случае скриншот с урбаноглифом Анкары показан на рис. 11.

Следует обратить внимание на то, что изображение получилось малоконтрастным, что объясняется фотографированием со спутника через всю толщу воздуха атмосферы. Но даже в таком случае видно, что слева и выше надписи: «Анкара» кварталы застройки образуют лицо усатого и бородатого мужчины в левый профиль. А левее (западнее) данного лица находятся не вполне упорядоченные кварталы застройки, образующие район под названием «Енимахалле».

Рис. 12. Урбаноглиф части Анкары с высоты в 8,5 км

Меня как раз заинтересовали эти два объекта. Я их выделил с высоты 8,5 км и усилил контраст изображения. Теперь на нём вполне можно читать надписи, рис. 15. Правда, следует заметить, что надпись: «Анкара» ушла вовсе, а от надписи: «Енимахалле» осталась только последняя половина.

Зато можно понять, что там, где с высоты в 15 км не было видно никакой системы, теперь с высоты в 8,5 км видны буквы. Эти буквы я читаю на поле дешифровки, рис. 13. Так, над фрагментом слова «Енимахалле» я читаю букву Х слова ХРАМ , причём буквы «Х» и «Р» наложены друг на друга, образуя лигатуру. А чуть ниже я читаю слово АНАТОЛИЯ , так что оба прочитанных слова образуют искомое словосочетание ХРАМ АНАТОЛИЯ . Так что такой храм действительно существовал в Анкаре.

Однако на этом надписи урбаноглифа Анкары не заканчиваются. На слово «Анатолия» наложены цифры числа «20 », а ниже можно прочитать слова: ЯРА АРКОНЫ . Так что Анкара как раз и являлась вторичной Арконой Яра № 20. А еще ниже я читаю слова: 33 ЯРА ГОД . В пересчёте на привычное для нас летоисчисление они образуют дату: 889 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА . Скорее всего, они означают дату постройки храма Анатолия в Анкаре.

Получается, что имя «Анатолий» является не именем собственным Лжепетра, а названием храма, в котором он прошел обучение. Кстати говоря, С.А. Салль, прочитав мою статью , предположил, что имя Анатолия связано с Турцией, с ее Анатолией. Я посчитал это предположение вполне правдоподобным. Однако теперь, в ходе эпиграфического анализа выяснилось, что так назывался конкретный храм в городе Анкаре, который ныне является столицей Турецкой республики. Иначе говоря, предположение конкретизировалось.

Понятно, что не храм Анатолия получил своё название от монашеского имени Лжепетра, а, напротив, монах и исполнитель воли семейства Оранских получил своё кодовое имя агента от названия данного храма.

Рис. 13. Моё чтение надписей на урбаноглифе Анкары

Обсуждение.

Понятно, что такое историческое деяние (точнее, злодеяние), как подмена русского царя династии Романовых, требует всестороннего рассмотрения. Я постарался внести свою лепту и путем эпиграфического анализа либо подтвердить, либо опровергнуть мнение исследователей как о личности Петра Первого в заточении, так и о личности Лжепетра. Полагаю, что мне удалось подвинуться в обоих направлениях.

Прежде всего, удалось показать, что узник Бастилии (с 1698 года) под именем «Железная маска» действительно являлся царём Московским Петром Алексеевичем Романовым. Теперь можно уточнить годы его жизни: родился 30 мая 1672 года, а умер не 28 января 1725 года, а 19 ноября 1703 года. — Так что последний царь всея Руси (с 1682 года) прожил не 53 года, а всего 31 год.

Поскольку Великое посольство началось с марта 1697 года, то, скорее всего, Пётр был пленен где-то в конце 1697 года, затем его переводили из тюрьмы в тюрьму, пока он не оказался 19 сентября 1698 года в Бастилии. Впрочем, он мог быть пленен и в 1898 году. В Бастилии он провел 5 лет и ровно 1 месяц. Так что перед нами - не очередная «конспирологическая» выдумка, а использование Западом шанса подменить царя Московии, который не понял опасности тайного посещения западных стран. Разумеется, если бы визит был официальным, подменить царя было бы много сложнее.

Что касается Лжепетра, то удалось понять, что он являлся не только ставленником Рима (причем именно реального, рядом с Каиром, а не номинального, в Италии), но и получил агентурное имя «Анатолий» по имени храма Анатолий в Анкаре. Если в момент окончания посольства Петру было 26 лет, а Анатолий выглядел лет на 40, то он был старше Петра как минимум на 14 лет, так что годы его жизни таковы: родился примерно в 1658 году, а умер 28 января 1725 года, прожив 67 лет, приблизительно вдвое больше Петра.

Подложность Анатолия в качестве Петра подтверждается пятью портретами, как в виде холстов, так и в виде посмертной маски и миниатюры. Получается, что художники и скульпторы прекрасно знали, кого они изображают, так что подмена Петра была секретом Полишинеля. И получается, что с воцарением Анатолия династия Романовых прервалась не только по женской линии (ибо после приезда в Россию Анатолий женился на прибалтийке низкого сословия), но и по мужской линии, ибо Анатолий не был Петром.

Но из этого следует, что династия Романовых закончилась в 1703 году, продержавшись с 1613 года всего 90 лет. Это - немногим больше советской власти, которая просуществовала с ноября 1917 по август 1991 года, то есть, 77 лет. Но чья династия установилась с 1703 по 1917 годы, на период в 214 лет, еще предстоит выяснить.

А из того, что на многих портретах Анатолия упоминаются храмы Мары Рюрика, следует, что эти храмы благополучно существовали как в Европе, так и в Османской империи, и в Египте еще в конце XVII-начале XVIII вв. н.э. так что реальное наступление на храмы Рюрика можно было начать только после воцарения на Руси Анатолия, который и стал гонителем не только русского ведизма, но и русского христианского правоверия византийского образца. Занятие царского престола дала ему возможность не только сделать наступление на русские традиции и ослабить русский народ в экономическом смысле, но и укрепить западные государства за счёт России.

Частными находками данного эпиграфического исследования явилось нахождение храма Анатолия в Анкаре и выяснение номера Анкары как вторичной Арконы Яра. Это была двадцатая Аркона Яра, что можно показать на таблице, пополнив ее, рис. 15.

Рис. 14. Пополненная таблица нумераций Аркон

Можно также отметить, что роль Анкары в деятельности Рима пока выявлена недостаточно.

Заключение.

Возможно, что Великое посольство Петра в Западные страны заранее готовилось Лефортом и другими знакомыми Петра, но как один из возможных сценариев и вовсе не с целью свержения царя и подмены его другим лицом, а для вовлечения в западную политику. У него было масса причин, чтобы не осуществиться. Однако, когда оно случилось, причём тайным образом, с этими иностранцами уже можно было поступить не так, как требовал дипломатический протокол. Скорее всего, появились и другие обстоятельства, облегчившие захват Петра в плен. Например, рассеяние части свиты по разным причинам: кто по кабакам, кто по девушкам, кто по врачам, кто на курорты. И когда вместо 250 придворных и охраны осталось десятка два человек из свиты, захват царственной особы становился не слишком сложным делом. Вполне возможно, что несговорчивость Петра и его принципиальность по политическим и религиозным вопросам подтолкнула принимавших его монархов на самые решительные действия. Но пока это относится лишь к предположениям.

А в качестве доказанного факта можно посчитать только одно: Пётр был посажен в Бастилию в качестве «Железной маски», а Анатолий стал бесчинствовать в России, которую на западный манер объявил империей. Хотя слово «царь» означало «це Яр», то есть, «это - посланец бога Яра», тогда как «император» - это просто «властитель». Но остальные подробности надлежит выяснить из других источников.

Литература.

1. Чудинов В.А . О Петербурге по высказываниям Салля..
2. Ваколюк Ярик . Невские врата (2015). 2 сентября 2015 года.

В 1698 году в Бастилию доставили заключенного, лицо которого скрывала ужасная железная маска. Его имя было неизвестно, а в тюрьме он числился под номером 64489001. Созданный ореол таинственности породил немало версий, кем мог быть этот человек в маске.

Узник в железной маске на анонимной гравюре времён Французской революции (1789).
О переведенном из другой тюрьмы узнике начальство не знало ровным счетом ничего. Им было предписано поместить человека в маске в самую глухую камеру и не разговаривать с ним. Через 5 лет заключенный умер. Он был похоронен под именем Марчиалли. Все вещи покойника сожгли, а стены расковыряли, чтобы не осталось каких-либо записок.
Когда в конце XVIII века под натиском Великой французской революции Бастилия пала, новое правительство обнародовало документы, проливающие свет на судьбы заключенных. Но в них о человеке в маске не было ни единого слова.


Бастилия – французская тюрьма.
Иезуит Гриффе, бывший духовником в Бастилии в конце XVII века, писал, что в тюрьму доставили узника в бархатной (не в железной) маске. К тому же, заключенный надевал ее только тогда, когда в камере кто-нибудь появлялся. С медицинской точки зрения, если бы узник действительно носил личину из металла, то это неизменно изуродовало его лицо. Железной маску «сделали» литераторы, которые делились своими предположениями, кем на самом деле мог быть этот загадочный заключенный.

Человек в железной маске.
Впервые об узнике в маске упоминается в «Тайных записках Персидского двора», изданных в 1745 году в Амстердаме. Согласно «Запискам», заключенным № 64489001 был не кто иной, как внебрачный сын Людовика XIV и его фаворитки Луизы Француазы де Лавальер. Он носил титул герцога Вермандуа, якобы дал пощечину своему брату Великому Дофину, за что и угодил за решетку. На самом деле, эта версия неправдоподобна, т. к. внебрачный сын французского короля умер в 16-летнем возрасте в 1683 году. А по записям духовника Бастилии иезуита Гриффе, неизвестного заключили в тюрьму в 1698 году, а скончался он в 1703 году.

Кадр из к/ф «Человек в Железной маске» (1998).
Франсуа Вольтер в своем произведении «Век Людовика XIV», написанном в 1751 году, впервые указал, что Железной Маской вполне мог быть брат-близнец Короля-солнце. Чтобы не возникло проблем с престолонаследием, одного из мальчиков воспитывали тайно. Когда же Людовик XIV узнал о существовании брата, то обрек его на вечное заточение. Эта гипотеза настолько логично объясняла наличие у заключенного маски, что она стала самой популярной среди прочих версий и впоследствии была не раз экранизирована режиссерами.

Под маской мог скрываться итальянский авантюрист Эрколь Антонио Маттиоли.
Существует мнение, что маску вынужден был носить известный итальянский авантюрист Эрколь Антонио Маттиоли. Итальянец в 1678 году заключил соглашение с Людовиком XIV, по которому обязывался заставить своего герцога сдать крепость Казале королю в обмен за вознаграждение в 10 000 скудо. Деньги авантюрист взял, но договор не выполнил. Более того, Маттиоли выдал этот государственный секрет еще нескольким странам за отдельное вознаграждение. За эту измену французское правительство отправило его в Бастилию, заставив надеть маску.


Российский император Петр I.
Некоторые исследователи выдвигали совсем уж неправдоподобные версии о человеке в железной маске. По одной из них, этим узником мог быть российский император Петр I. Именно в тот период Петр I находился в Европе со своей дипломатической миссией («Великое посольство»). Самодержца якобы заточили в Бастилию, а вместо него домой отправили подставное лицо. Мол, как иначе объяснить тот факт, что царь уезжал из России свято чтившим традиции христианином, а обратно вернулся типичным европейцем, пожелавшим сломать патриархальные устои Руси.

18 сентября 1698 в Бастилию перевели самого таинственного в истории заключенного, чье лицо никто не увидел даже после его смерти

Достоверно известно лишь то, что этот узник числился в парижской крепости под номером 64489001. Предположительно, родился он в 40-х годах XVII века, ранее содержался в разных тюрьмах. В Бастилии умер спустя пять лет и был похоронен под именем Марчиалли . Все вещи покойного были сожжены, а стены обезображены, чтобы не осталось от него никакого послания. сайт рассматривает различные версии - кто же скрывался за жуткой маской и за какие грехи.

Версия №1: внебрачный сын

Впервые о засекреченном заключенном упоминается в «Тайных записках Персидского двора» (1745), в которых прямо говорится о том, что это был внебрачный сын Людовика XIV и его фаворитки Луизы Франсуазы де Лавальер. Он носил титул герцога Вермандуа и якобы сильно проштрафился, ударив по лицу своего брата – Великого Дофина. По этой причине его и упекли за решетку, спрятав лицо. Однако незаконнорожденный отпрыск короля умер в 16 лет в 1683 году, а по записям духовника Бастилии иезуита Гриффе , неизвестный попал в тюрьму в 1698. Кстати, католический монах утверждал, что его лицо закрывала бархатная маска. Железную на него навесили литераторы-выдумщики.

Версия №2: ненавистный близнец

Философ-просветитель Франсуа Вольтер в своем историческом сочинении «Век Людовика XIV» (1751) писал, что под страшной маской скрывался брат-близнец «короля-солнца». Одного мальчика готовили к престолонаследию, а вот второму не повезло – его тщательно прятали от публики. Когда Людовик познакомился со своим зеркальным отражением, то решил его заточить в Бастилию, чтобы ни с кем не делить трон.

Версия №3: авантюрный роман

Еще одна версия: маской обезобразили итальянца-мошенника дворянских кровей Эрколя Антонио Маттиоли – министра Карла-Фердинанда Мантуанского . В 1678 году он заключил с королем договор, по которому за 10 тысяч скудо обещал заставить своего герцога сдать крепость Казале в Пьемонте. Однако обманщик деньги взял, но обещанного не сделал, да еще этот секрет продал в другие страны, опять же за вознаграждение. Государственного изменника решено было кинуть в застенки, а его подлое лицо заковать в маску.

Версия №4: русский след

Самое невероятное предположение – за железным забралом мучили российского императора Петра I. Как раз в этот период времени он был в Европе с дипломатической миссией. Самодержца поймали, бросили в крепость, а вместо него в Санкт-Петербург вернулся двойник. Версию оправдывали и тем, что после той поездки Петр I обратил свой взор к европейским традициям и стал их насаждать на Руси.

Петр I, худ. – Поль Деларош. Источник: wikipedia

Версия №5: позорное прошлое

Оказывается, Людовик XIV вел тайные зашифрованные записи, которые прочел французский криптограф. По его словам, разгневанный король мог бросить в Бастилию французского генерала Вивьена де Булонда, опозорившего страну в одном из сражений Девятилетней войны. Среди кандидатов на заключенного в железной маске числятся еще несколько десятков человек и среди них – одна неизвестная женщина.

Еще версии

Англичане настаивали на том, что под железной маской скрывали аббата Преньяни – тайного агента Людовика XIV, который исчез, отправившись с секретной миссией в 1669 году к Карлу II Английскому. Французский историк говорил о некоем священнике, что слишком много знал об адюльтере короля с маркизой де Монтеспан. Было предположение, что таким образом скрывали маленького мавра Набо – слугу жены короля-солнца Марии-Терезии Австрийской . Якобы она стала любовницей мальчишки и даже от него родила.