Этот человек, в котором соединялся яркий талант богослова, духовного писателя и публициста с подлинным духовно-аскетическим подвигом, стал, бесспорно, одной из наиболее значимых фигур в духовной жизни Руси первой половины XVI века.

Преподобный Максим Грек. Миниатюра из рукописного тома собраний его сочинений, конец XVI века

Максим Грек родился в Эпире, в городе Арта, около 1470-1475 гг., в семье благочестивой и, по всей вероятности, родовитой и достаточно богатой несмотря на турецкое порабощение. Его мирское имя – Михаил Триволис. Желая получить хорошее образование, Михаил отправился в Италию, поскольку в Греции после ее захвата турками серьезное обучение наукам было уже невозможно. В Италии в то время уже существовала многочисленная греческая диаспора, и Михаил шел вполне проторенным путем. Он прибыл в Италию в начале 1490-х гг. Михаил слушал лекции во многих итальянских университетах, но дольше всего он обучался в знаменитом Падуанском университете, где тогда было много профессоров-греков из числа эмигрантов, приехавших в Италию после гибели Византии. Здесь в эпоху Возрождения невероятно возрос интерес к древнегреческой культуре, особенно к античной философии и литературе. В Италии Михаил тесно общается с ренессансными гуманистами. Новые веяния, вероятно, поначалу увлекли и его.

Затем из Венеции, где была большая колония греков, Михаил приезжает во Флоренцию, которая в конце XV в. была крупнейшим центром ренессансной культуры. Михаил Триволис попал в самую гущу культурной жизни Италии. Однако во Флоренции в период пребывания там Михаила произошли значительные перемены. Там становится очень популярным знаменитый проповедник – доминиканский монах Джироламо Савонарола, который выступил с резкой критикой в адрес правившей Флоренцией семьи Медичи. Фра Джироламо также весьма критически оценивал достижения культуры Возрождения, которые, по его мнению, развращали нравы и способствовали расцерковлению итальянского общества. Он выступал за нравственно здоровый образ жизни. Савонарола также обрушивался в своих проповедях на папство и пороки современной ему католической церкви.

Джироламо Савонарола сыграл огромную роль в жизни Михаила Триволиса. Своими проповедями он буквально перевернул жизнь молодого грека, который ранее так увлекся культурой Возрождения. Михаил под влиянием Савонаролы сумел разглядеть в ней антихристианские тенденции и пересмотрел свое отношение к итальянскому Ренессансу. Тем более этому способствовали посеянные в его душе еще его православными родителями семена веры и благочестия. Савонарола оказал на будущего Максима Грека колоссальное влияние. Впоследствии, уже будучи православным монахом, преподобный Максим с большой любовью вспоминал Савонаролу, писал о нем и сравнивал его с древними подвижниками, говоря, что это был "яко един от древних, токмо что латинянин верой".

Во Флоренции, где Савонарола на некоторое время сумел утвердить свой авторитет, он привел горожан к глубочайшему покаянию. Фра Джироламо, хотя и был католиком, но обращался к европейским государям с предложением собрать Вселенский Собор с тем, чтобы низложить самого безнравственного в истории Римской церкви папу – Александра VI – и избрать нового. То есть Савонарола ставил Собор выше папы, отвергая искаженное католицизмом понимание папского примата в Церкви. В этом отношении его убеждения были близки к православной экклезиологии. Фра Джироламо пытался перед лицом надвигавшегося секуляризма как-то укрепить духовную жизнь Флоренции. Но это удалось ему ненадолго. Соблазны мирской культуры и комфортной жизни взяли свое, а боязнь расправы со стороны папского Рима довершила процесс отречения флорентийцев от своего вчерашнего духовного лидера. По приговору флорентийского суда Савонарола был казнен.

Впечатление, которое оказали на Михаила Триволиса проповеди Савонаролы, было столь велико, что юный грек становится доминиканским монахом во флорентийском монастыре Сан-Марко, приором которого прежде был Савонарола. Триволис пробыл в этом монастыре 2 года. Но после казни Савонаролы духовная жизнь в этом католическом монастыре замирает. Между тем возросшая религиозность Михаила принуждала его к дальнейшему духовному поиску. В итоге он уезжает из Италии и возвращается в Грецию. Западный католический мир не мог удовлетворить духовных запросов Михаила, что, впрочем, было вполне естественно для человека, который по своему происхождению всецело принадлежал к византийской духовной традиции. К ней Михаил в итоге и возвратился, проделав столь сложный кружной путь, который, однако, обогатил его громадным опытом и знаниями.

Михаил Триволис вернулся в лоно Православной Церкви. Свой жизненный идеал он отныне видит в православном монашестве. Около 1505 г. он появляется на Афоне и принимает постриг в Ватопедском Благовещенском монастыре. В монашестве его нарекли Максимом – в честь преподобного Максима Исповедника, и житие Максима Грека в дальнейшем окажется поразительно схожим с полным борьбы и страданий жизненным подвигом этого святого. Молодой постриженик известного ученостью своих монахов Ватопеда намеревался всю жизнь посвятить монашескому подвигу и изучению святоотеческого наследия. В течение 10 лет Максим Грек пребывал на Афоне и продолжал здесь заниматься своим образованием. Ученость Максим приобрел колоссальную, и удивительным образом те духовные знания, которые он сумел стяжать, Промысл Божий определил направить на Русь, которой они были крайне необходимы в это тяжелое время угасания православной учености.

В 1515 г. великий князь Василий Иоаннович и митрополит Московский и всея Руси Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать в Москву ученого инока Савву для того, чтобы перевести с греческого Толковую Псалтирь из государевой библиотеки. Но Савва был уже стар и болен. Вместо него отправляется в далекую Россию Максим. В 1518 году он прибывает в Москву, ненадолго, как ему тогда казалось. Но волею Божией ему было суждено остаться в России навсегда.

Максим Грек очень быстро привлек к себе внимание тех русских людей, которые стремились к просвещению и интересовались богословскими вопросами. Вокруг него образуется целый кружок любителей книжности. Как уже было сказано, первый труд, который был ему поручен в Москве, – перевод Толковой Псалтири. Работая над ним, Максим столкнулся с большими трудностями: уровень образованности в Москве в ту пору был настолько низок, что здесь не нашлось ни одного человека, который бы знал греческий язык. В то же время Максим, разумеется, не знал славянского языка. Поэтому Максим переводил с греческого на латынь, а затем уже русские толмачи – с латинского на русский язык: переводчики с латинского в Москве имелись, потому что с западным миром, где латынь была официальным дипломатическим и канцелярским языком, поддерживались постоянные внешнеполитические связи. Задание, которое получил Максим Грек, – перевод Толковой Псалтири – возможно, было обусловлено тем, что на Руси еще чувствовались отголоски ереси "жидовствующих". Как уже говорилось, "жидовствующие" использовали подложную псалтирь, и нужно было иметь под рукой такое толкование настоящей Псалтири, которое позволяло бы полемизировать с еретиками, опровергая подложные иудейские тексты и толкования псалмов. Преподобный Максим Грек выполнил это задание за год и пять месяцев и ожидал, что после этого его отпустят обратно на Афон. Тем более, что он перевел для митрополита Варлаама еще и Толкование на книгу Деяний Апостольских.

Но отпускать ученого грека из Москвы не торопились. Ему стали давать одно за другим различные новые поручения. В частности, в это время в Москве осознали необходимость устранить пестроту, имевшую место в богослужебных книгах. Уже тогда, задолго до Никона, решено было править тексты по греческим образцам, хотя этот подход был весьма далек от идеального. Преподобный Максим, к этому времени уже неплохо овладевший славянским языком, исправил Триодь Цветную, Часослов, Евангелие и Апостол. Но на свою беду он заявил, что немало ошибок содержат и другие богослужебные книги, а следовательно, править нужно и их. Это стало поводом для того, чтобы вновь задержать ученого грека в Москве и нагрузить его новой работой.

Максим Грек, при всем своем тяготении к созерцательной жизни, был, очевидно, человеком очень живым и общительным. Завязав обширные знакомства среди монашествующих, клира и мирян Русской Церкви, он очень скоро понял, что здесь существуют два течения: нестяжателей и иосифлян, которые к этому времени уже изрядно политизировались и приобрели некоторый оттенок партийности. Максим по своим воззрениям был близок к нестяжателям: на Афоне в то время в связи с распространением скитского подвижничества господствовали идеалы, близкие к нестяжательным, откуда их в значительной мере и почерпнул преподобный Нил Сорский. Поэтому с нестяжательным митрополитом Варлаамом у Максима сложились очень теплые и близкие отношения. Преемник же Варлаама – Даниил – был, напротив, иосифлянином. Так что в отношениях между ним и Максимом практически изначально было заложено противоречие. Кроме того, не без влияния страстного, но неглубокого поборника нестяжательства – князя-инока Вассиана Патрикеева – темпераментный грек оказался вовлеченным в самую гущу споров о церковном землевладении и даже написал трактат с оправданием нестяжательства. Однако Максим тогда еще довольно плохо ориентировался в особенностях церковной жизни Руси, и многие его воззрения часто базировались на афонском опыте, который при всей его духовной значимости был далек от московских реалий. При этом Максим осуждал автокефалию Русской Церкви, которую почитал неканонической. Здесь греческий патриотизм (не без примеси традиционно пренебрежительного отношения к "варварам") брал в нем верх над здравым пониманием причин, приведших Русскую Церковь к разрыву с Константинополем. Все эти факторы с самого начала как бы запрограммировали будущий конфликт между преподобным Максимом и митрополитом Даниилом.

Однако поначалу Даниил относился к Максиму неплохо. Но вот митрополит поручил греку перевести на русский язык "Историю Церкви" блаженного Феодорита Кирского. Чуждый, как истинный монах-подвижник, всякой дипломатичности и лести Максим отказался сделать перевод этой книги. Он ответил Даниилу, что в Феодоритовой "Истории" очень подробно изложены различные еретические учения, и для русских людей, неискушенных в богословских тонкостях, это будет вредно. Тем более, что Русь только что "переболела" ересью "жидовствующих". Митрополит, разумеется, счел себя оскорбленным отказом простого монаха, даже не облеченного священным саном. При этом Максим дал повод настроить против себя и самого государя: вовлеченный в опасные беседы Вассианом Патрикеевым, Максим неодобрительно высказался по поводу предполагавшегося развода великого князя с Соломонией Сабуровой. Да и вообще в Москве, уже привыкшей опасливо внимать настроению государя-самодержца, Максим вел себя крайне неосмотрительно. В своей иноческой простоте, чувствуя себя на Руси иностранцем и не считая себя подданным великого князя, он позволял себе, например, такие вызывающие по московским меркам вещи, как общение с турецким послом Скиндером, тоже греком по происхождению.

Вызвав ненависть митрополита, Максим Грек одновременно навлек на себя и подозрения со стороны великого князя Василия, которому Даниил не преминул обрисовать ученого инока как вольнодумца и шпиона. К тому же в кругу постоянных собеседников Максима нашлось немало людей, которые были настроены оппозиционно по отношению к государю. Среди этих оппозиционеров особенно заметной фигурой был боярин Берсень-Беклемишев, открыто осуждавший новые московские порядки. В частности, Берсень говаривал: "Известно нам от бывалых людей, что та земля, которая переменяет свои обычаи, недолго стоит". Берсень и другие оппозиционеры обвиняли великую княгиню Софию, мать Василия III, и тех греков из Италии,которые прибыли в Москву вместе с ней, в том, что они заводили на Москве западные обычаи. Западное влияние шло на Русь и через Литву, в том числе и через приехавших оттуда князей Глинских, из рода которых великий князь Василий намеревался взять себе вторую жену – Елену. Известно, например, что Василий III, угождая Елене Глинской, стал брить бороду по европейской моде.

Но характер отношений великого князя Московского и всея Руси со своими боярами был теперь таков, что Берсень-Беклемишев в итоге очень скоро окончил жизнь на плахе. До Вассиана Патрикеева сразу добраться было трудно: он был близким родственником государя. А вот Максим Грек с согласия Василия III, раздраженного тем, что какой-то монах посмел осуждать государев развод и повторный брак, был отдан под суд. После того, как митрополит Даниил, не гнушаясь доносами и клеветами, собрал на Максима "компромат", в 1525 г. над греком было учинено первое судебное разбирательство.

Преподобный Максим Грек. Икона, XVIII век. Церковно-археологический кабинет Московской духовной академии

То обстоятельство, что в интеллектуально-богословский кружок Максима Грека были вхожи лица, известные своими оппозиционными настроениями, было в клеветнических доносах раздуто до невероятных масштабов. Утверждалось, что Максим якобы называл государя "гонителем и мучителем", "нечестивым" и т. д. Стало известно, что в беседе с другим московским греком – новоспасским архимандритом Саввой – Максим позволил себе усомниться в успехе борьбы русских с казанскими татарами (что, впрочем, вполне объяснимо, так как греки, только что разгромленные турками, в это время с пессимизмом смотрели на попытки отражения натиска мусульман и недооценивали реальной силы и значения Русского государства). Разумеется, припомнили Максиму и общение с турецким послом – греком Скиндером. При помощи доносов ученого монаха изобразили турецким шпионом, объявив, что он вместе с Саввой посылал "донесение турецким пашам и султану, поднимая его на государя".

Каши маслом не испортишь, поэтому митрополит Даниил против преподобного Максима одновременно выдвинул помимо политических и множество обвинений церковного характера. Большинство их было столь надуманными, что сквозь многочисленные обвинительные пункты явственно было видно лишь одно – личная ненависть митрополита к греческому монаху. Еще только привлекая Максима к суду, Даниил не удержался и произнес совершенно замечательную фразу, обнажающую весь низменный характер его мести греку: "Достигоша тебе, окаянне, греси твои, о нем же отреклся превести ми священную книгу блаженного Феодорита".

Даниил знал, что вернее всего человека можно погубить, обвинив его в ереси – оружие по тем временам универсальное и безотказное. В отношении Максима он именно так и поступил. Зацепиться было за что: в первых переводах Максима Грека (в частности, в его Цветной Триоди) были найдены ошибки, связанные исключительно с тем, что Максим поначалу плохо знал славянский язык. На основании найденных погрешностей ему предъявили обвинение в том, что он будто бы учит, что сидение Христово одесную Отца есть "мимошедшее и минувшее". Разумеется, ничего подобного не было – просто Максим, плохо разбиравшийся в тонкостях временных форм славянского глагола, употребил неудачный буквальный эквивалент греческого слова. В итоге филологические оплошности Максима были коварно использованы Даниилом как предлог для обвинения в ереси. Хотя все вокруг, безусловно, понимали, что никакой ереси во взглядах Максима нет, но, тем не менее возражать митрополиту и великому князю уже никто не отваживался.

Однако Даниилу нужно было гарантированно уничтожить Максима, поэтому на обвинениях в ереси мстительный митрополит не остановился. В добавление ко всему Максим был обвинен еще и в колдовстве. "...Волшебными хитростьми еллинскими писал еси водками на дланех своих и распростирал длани свои против великого князя, также и против иных многих, волхвуя". Это обвинение в использовании магии было, безусловно, самым несуразным, но при этом почти наверняка смертельным – подсудимого после этого вернее всего мог ждать только костер. Однако нелепость этих обвинений в отношении преподобного Максима Грека, их явная несообразность со всем его духовно-нравственным обликом были столь очевидны, что Собор, признав его еретиком и политическим преступником, тем не менее, не дерзнул осудить грека на казнь как чернокнижника. Решено было ограничиться отлучением от Церкви и пожизненным тюремным заключением, хотя и это было не только несправедливостью, но и большой жестокостью по отношению к очевидно невиновному монаху.

Печально, но к этому времени Русь к подобным вещам начинает привыкать. Трагическая участь Максима показала, что на Руси при Василии III начинает исчезать адекватное православное представление о соборности. Соборы формально созывают, но на деле они, как в случае с Максимом Греком, уже являются чистой фикцией, послушно штампуя те решения, которые угодны государю и раболепствующему пред ним митрополиту.

Осудив Максима столь жестоко, Даниил, однако, не утолил вполне своей жажды мести. Вероятно, желая как можно полнее и жестче претворить в жизнь соборное осуждение и в дальнейшем всегда иметь удобный повод для новых нареканий на Максима, митрополит определил местом заключения ученого инока свой Иосифо-Волоколамский монастырь. Там Максим Грек претерпел, как он впоследствии писал, "мразы и дымы, и глады", находясь в монастырской тюрьме в тяжелейших условиях. Подельщик Максима – архимандрит Савва – тоже был заключен неподалеку, в Волоколамском Возмищенском монастыре.

Максим пробыл в своем первом заточении почти 7 лет. А в 1531 г. состоялся новый соборный суд, к которому Максим Грек первоначально был привлечен в качестве свидетеля по делу князя-инока Вассиана Патрикеева. Великий князь наконец-то отдал своего бывшего любимца и родственника на расправу митрополиту. Вассиан, бывший идейным и личным противником Даниила, однако, ранее избегал его мести за счет благоволения, которое ему по-родственному оказывал Василий III. Но как только Вассиан позволил себе неодобрительные отзывы о разводе и втором браке государя, поддержку в лице монарха Патрикеев мгновенно потерял.

Вассиан Патрикеев (род. около 1470 г., умер после 1531 г.) был очень знатным боярином из княжеского рода, который вел свое происхождение от Гедимина и состоял в родстве с правящей Московской династией. Оказавший поддержку внуку Иоанна III Димитрию Иоанновичу Патрикеев был насильно пострижен в Кирилло-Белозерском монастыре после того, как Димитрий был подвергнут заточению, а наследником престола объявлен сын Софьи Палеолог Василий. Вассиан со своим новым модусом бытия вполне смирился, хотя, как утверждали современники, и в монашестве отличался вполне боярскими чертами поведения. Иван Грозный позднее иронически замечал, что "нестяжатель" Патрикеев ел на серебре и пил мальвазию. Но теоретически он был сторонником учения преподобного Нила Сорского и других нестяжателей, хотя обусловлено это было, скорее всего, чисто политическими мотивами. Сам смиренный старец-исихаст Нил политикой никогда не занимался. Но его последователи – нестяжатели позднейшего времени активно включились в политическую борьбу и встали в оппозицию линии уже столь же политизированных иосифлян. Государь сначала благоволил к нестяжателям, не без дальней мысли использовать их взгляды как идейную платформу для столь желанной секуляризации церковных земель. Однако вскоре великий князь переменил свои симпатии. Среди идеологов нестяжательства было немало тех, кто поддерживал старые удельные порядки. Иосифляне же, напротив, были приверженцами единодержавной линии, иногда вплоть до готовности подчинить Церковь власти государя, как это наглядно показал Даниил. Поэтому Василий в конце концов склонился на сторону иосифлян. Князь-инок Вассиан, правда, еще долго сохранял хорошие отношения с великим князем, будучи его родственником, и продолжал при этом выступать против митрополита Даниила и церковного землевладения.

Но в конечном счете пал и Вассиан. Даниил, наконец, успешно привлек к суду и его. Митрополит не стал придумывать нового сценария для осуждения князя-инока, а употребил уже опробованный на Максиме и вполне оправдавший себя способ – Вассиана тоже обвинили в ереси, колдовстве и преступлениях политического характера. Правда, справедливости ради следует отметить, что в творениях Вассиана действительно обнаружились серьезные заблуждения. Обвинив Вассиана, привлекли к суду как свидетеля Максима Грека. А привлекая, заодно еще раз обвинили и самого Максима. К этому времени умер турецкий посол Скиндер, и в его бумагах, изъятых великокняжеской администрацией, обнаружились письма Максима с довольно нелестными для Москвы отзывами. И хотя вроде бы ничто не свидетельствовало о шпионаже, но все новые материалы успешно присовокупили к делу. Ставили Максиму в вину и отсутствие покаяния после первого осуждения. Это было действительно так, ибо никакой вины за собой ученый инок не чувствовал. Максим до крайности раздражал Даниила своим упорством и нежеланием просить пощады, и в монастырском заточении утверждая, что "заключили его без вины, что он не знает за собой ни одного греха".

На суде 1531 г. Максиму добавили и за обнаруженные дополнительно к прежним новые грамматические ошибки, которые опять-таки громко объявлялись ересью. То он вместо выражения "бесстрастное Божество" писал "нестрашное Божество", то вычеркивал из славянского текста книги Деяний слова, которых не было в греческом подлиннике, то опять-таки по аналогии с греческой грамматикой оплошно пропускал повторное отрицание "не" в одном из анафематизмов св. Кирилла Александрийского. Вероятно, Максим попытался на суде защищаться и вновь по наивности затронул вопрос о допущенных на Руси ошибках, а, возможно, и о невежестве митрополичьих судей. Во всяком случае, соборный суд 1531 г. обвинил грека в том, что он "возводит хулу на русских чудотворцев и на Русскую Церковь".
Новым, однако, при повторном судилище было то, что Максима теперь обвиняли в проповеди нестяжательства. При этом ему было приписано многое из того, что в реальности говорилось отнюдь не им, а Вассианом. И хотя конечная формула нового приговора Максиму неизвестна, но представление о том, что взгромоздили на бедного грека, можно сделать из укора, который Даниил сделал судимому вместе с Максимом русскому переводчику Михаилу Медоварцеву. Даниил говорил ему, что он написал писания "хульная и еретическая и во многие люди и народы сеюща и распространяюща жидовская и эллинская учения и арианская и македонианская и прочая пагубная ереси". Подобные несуразные и взаимоисключающие обвинения, конечно, не свидетельствовали о высоте богословского уровня самого Даниила. Те же участники собора, кто был на голову выше остальных, увы, тоже принуждены были молчать: наступили новые для Русской Церкви времена (в частности, это можно сказать об архиепископе Макарии Новгородском, который станет потом митрополитом). Так что на соборе 1531 г. все единогласно постановили, что Максим и Вассиан виновны. Причем то, что за Вассианом действительно можно было найти немало достойных осуждения моментов, придавало суду видимость справедливости.

После разбирательства 1531 г. Вассиана Патрикеева заточили в Волоколамский монастырь. Максима же, чтобы "заговорщики", "чародеи" и "враги Церкви" не могли общаться, переводят в другое место – в Тверской Отрочь монастырь, под надзор Тверского епископа Акакия. Там он пробыл еще 20 лет в заточении, но в условиях более мягкого, чем прежде, режима. Акакий был человеколюбивым архиереем. Купно с другими епископами осудив Максима, он едва ли всерьез верил в его виновность. Акакий разрешил Максиму писать, что было запрещено в течение первых 7 лет его заточения. В Тверском Отроче монастыре Максим закончил написание канона Святому Духу Параклиту (работу над ним он начал еще в волоцкой тюрьме, где писал углем на стене). Всего Максим, собиравшийся в Москву ненадолго, прожил в России 38 лет. Из них почти 27 – в заключении. Только в 1551 году его перевели в Троице-Сергиев монастырь и освободили, но из России так и не выпустили. Впрочем, он уже был настолько стар, что это едва ли было возможно.

Интересно, что, хотя впоследствии преподобный Максим Грек и был канонизирован, решения двух соборов, которыми он так несправедливо был осужден, формально так никогда и не были отменены. Правда, в Константинополе был созван собор 40 греческих иерархов, на котором Максим был оправдан. Но Максим после переезда в Москву юрисдикционно принадлежал к Русской Церкви, и его судьбу мог решить только собор русских иерархов. Константинопольский собор принял обращение к великому князю Василию Иоанновичу с просьбой вернуть Максима Грека на Афон. Но никакой реакции от Москвы так и не последовало. По сути преподобный Максим так никогда и не был оправдан юридически. Это заменила его канонизация в 1988 г. Ситуация, мягко говоря, своеобразная: два русских собора называют Максима Грека еретиком, колдуном и шпионом, а третий – спустя четыре с половиной столетия, так и не отменив решений предыдущих, – причисляет Максима к лику святых. Очевидно, что дело Максима Грека впервые в истории Русской Церкви ставит вопрос о соборности – подлинной и мнимой. Ведь далеко не всякий собор является выражением настоящей соборности. Всегда необходимо, чтобы рецепция народа церковного определила, какие решения епископата являются подлинно соборными. Разумеется, соборным решением Русской Церкви в отношении Максима Грека стало в итоге признание его невиновности и прославление в лике святых.

Максим Грек был весьма талантливым и плодовитым духовным писателем. Его перу принадлежит более 300 сочинений. В основном они носят духовно-просветительский характер. Максим буквально воскрес для жизни, когда Акакий Тверской вновь разрешил ему писать, ибо для человека книжного, каковым был Максим, невыносимое страдание приносило заключение в тюрьме без возможности что-либо писать. Позднее, в течение 20 лет своего заключения в Твери, Максим написал большую часть своих оригинальных произведений. Среди них наиболее многочисленны небольшие трактаты и письма. Многое Максим написал по прямому заказу епископа Акакия и других деятелей Русской Церкви: авторитет его даже в заключении оставался весьма высоким, и абсолютное большинство людей в его виновность не верило. Преподобный Максим написал ряд посланий, направленных против латинян и протестантов, против астрологии. Несмотря на то, что он так пострадал за обличение ряда особенностей русской церковной жизни, которые он не мог принять, Максим продолжал осуждать все более возраставшее на Руси обрядоверие, рядом с которым он часто не находил подлинной жизни во Христе. Он правильно разглядел ту крайне негативную тенденцию, которая в XVI-XVII в.в. получит свое дальнейшее развитие и приведет в итоге к трагедии старообрядческого раскола. Преп.Максим даже дерзает обличать правление бояр-временщиков при малолетнем Иоанне IV. Когда же Иоанн венчался на царство, ученый инок написал для него "Главы поучительны к начальствующим правоверно", где опять-таки обличал правление тираническое и изъяснял, как должен управлять своим народом православный государь.

В житии преподобного Максима наиболее трагично выглядит история его взаимоотношений со Священноначалием. Для него в заключении наиболее страшным было даже не запрещение писать, а отлучение от Причастия. Он писал через князя П.И. Шуйского к новому митрополиту Московскому Макарию, который возглавлял Русскую Церковь с 1542 г., прося разрешить ему причащаться Святых Таин, чего он был лишен уже около 17 лет. Преподобный Максим послал Макарию вместе с просьбой написанное им "Исповедание православной веры", которое должно было подтвердить, что опальный инок верует православно. Но митрополит Макарий оказался в очень деликатной ситуации, так как в Иосифо-Волоцком монастыре еще доживал свой век осудивший Максима бывший митрополит Даниил, а в Кирилло-Белозерской обители пребывал другой бывший Первосвятитель – Иоасаф (Скрипицын). Макарий стал митрополитом в результате их последовательного сведения с кафедры, а потому, вероятно, чувствовал себя не вполне уверенно в каноническом плане. По этой причине Максиму, в виновность которого митрополит Макарий, как и все, конечно же, не верил, он в ответ все же написал: "узы твои целуем, яко единого от святых, а помочь мы тебе ничем не можем, ибо жив связавший тебя". "Связал" Максима митрополит Даниил, хотя Макарий был также в числе тех, кто соборно осудил Максима. Тогда Максим Грек написал Даниилу, прося его снять с него прещение. Но для Даниила это значило бы признать свою и соборную неправоту, а следовательно, дать повод обвинить его самого. Поэтому бывший митрополит Максима невиновным не признал, но посоветовал, тем не менее, слукавить и причащаться без всякого снятия прещения, под предлогом смертельной болезни. Даниил и в этом остался верен себе, давая такой беспринципный совет. Но Максим Грек не мог что-либо делать "исподтишка", а тем более – причащаться, не имея на это благословения. Его совесть заметно отличалась от Данииловой. Тем более, преподобный Максим не мог внять совету Даниила, что вопрос о допущении к Причастию увязывался для него с вопросом о признании его невиновности.

Только после смерти Даниила участь Максима была облегчена. Отпустить его домой, на Афон, не решились. Возможно, боялись за репутацию Русской Церкви после всего, что с Максимом случилось. Но в 1551 г. игумен Троице-Сергиева монастыря Артемий упросил царя Иоанна Грозного и митрополита Макария перевести Максима к себе в обитель. Инок-страдалец получил разрешение от Макария причащаться Святых Таин и окончил свою жизнь в 1556 г. в Троице-Сергиевом монастыре. Погребли его с почетом, как подвижника, в Свято-Духовской церкви. Канонизирован он был в год 1000-летия Крещения Руси, хотя местно он издревле почитался как один из Радонежских святых. Его иконы известны уже с XVII в. Мощи преподобного Максима были обретены в 1996 г.

Конечно, история с преподобным Максимом Греком не лучшим образом характеризует ту драматическую ситуацию, которая в то время сложилась в Русской Церкви и государстве. Наша история имеет некоторые довольно темные страницы, и идеализировать ее не нужно. Но и драматизировать тоже не стоит. Так было всегда и везде, ибо Церковь Святая и Непорочная существует здесь, на грешной земле, среди падшего мира, во зле лежащего.

Владислав Петрушко

***

Молитва преподобному Максиму Греку:

• Молитва преподобному Максиму Греку . Этот высокообразованный греческий инок-переводчик и апологет за прямоту и правду попал в опалу в России: претерпел несправедливый суд, отлучение от Причастия, тюрьму, ссылку. Гонения не сломили его смиренный дух: он продолжал трудиться во благо гнавшей его Русской Церкви до самой смерти. Преподобный Максим Грек - небесный покровитель ученых, богословов, переводчиков, студентов и семинаристов. Молитвенный ходатай за миссионеров, катехизаторов и апологетов. Ему молятся для утверждения в вере, крепости духа и веры, разумения вероучения и Писания, обращения к Православию иноверцев и сектантов, просят помощи и поддержки при гонениях за веру и несправедливом притеснении власти. Преподобный Максим Грек облает даром исцеления при различных заболеваниях, особенно от депрессии и уныния
- святой преподобный Максим Грек
• Ответы христиан против агарян, хулящих нашу православную христианскую веру - святой преподобный Максим Грек

Даты памяти: 3 февраля / 21 января; 4 июля / 21 июня (новый стиль / старый стиль)

Житие святого преподобного Максима Грека

(Из книги монахини Нектарии (Мак Лиз) - Евлогите)

В греческом городе Арта в 1470 году родился преп. Максим Грек. Его родители, Эммануил и Ирина, принадлежали к хорошо известной в свое время семье Триволис, из которой происходил один из Константинопольских Патриархов. И отец, и мать получили философское образование, отец служил военным советником при дворе Императора. Будучи благочестивыми православными христианами, они воспитали сына в вере. В крещении он получил имя Михаил. В 1480 году родители отправили его на остров Корфу (бывшем в то время под властью венецианцев) для изучения классических наук под руководством философа и учителя Иоанна Мосхоса. В 1492 году, через 40 лет после падения Константинополя под ударами турок, он поехал в Италию, ставшую (что особенно касается юга Италии) центром греческого образования и схоластики. Он много путешествовал по стране, ездил в Падую, Феррару, Болонью, Флоренцию, Рим и Милан, а также, согласно некоторым источникам, в Германию и Париж. Имея богатые возможности и интеллектуальный опыт, он увлекся гуманистическими теориями, наводнявшими в те годы Европу с ее схоластикой и пробуждавшими живой интерес к классической римской и греческой литературе и философии. С 1498 по 1502 год он работал в Венеции в качестве протеже (а, возможно, и секретаря) Джованни Пико де ла Мирандола, преподавая греческий язык и переписывая труды святых Отцов. Когда в Венецию вторглись французы, Мирандола уехал в Баварию, а Михаил — во Флоренцию, где и принял постриг в доминиканском монастыре св. Марка. В прошлом в этом монастыре жил Савонарола, чьи проповеди он до того слушал много раз.

В агиографических источниках нет сведений, объясняющих причины этого недолгого по времени пребывания в лоне католицизма. Известно лишь, что снова обратить взор к Востоку юноше Михаилу помог учитель и схоласт Иоанн Ласкарис, привезший из Афин во Флоренцию на хранение ранние греческие рукописи. В 1504 году Ласкарис посоветовал Михаилу отправиться на Гору Афон в Ватопедский монастырь, славившийся своей обширной библиотекой. Здесь и произошло его возвращение в Православие. Он был пострижен в 1505 году с именем Максим в честь преп. Максима Исповедника. В библиотеке Ватопедского монастыря его увлекли труды преп. Иоанна Дамаскина. Именно в этот период он написал канон св. Иоанну Предтече. Основным же его послушанием был сбор милостыни для афонских монастырей, и это послушание он исполнял в течение десяти лет.

В 1515 году, когда отцу Максиму было сорок пять лет, на Афон прибыли посланники от Великого князя Василия Московского с просьбой прислать в Москву опытного переводчика, который смог бы откорректировать ранние греко-славянские церковные тексты, а также сделать новые переводы. В 1518 году в ответ на просьбу Великого князя в Москву был послан отец Максим, хорошо знавший Писание, латынь и греческий, и с ним еще двое монахов-переписчиков. В Москве их поселили в Кремле в Чудовом монастыре. Первой работой отца Максима была Псалтирь с комментариями, переведенная им с греческого языка на латинский. Этот перевод он передал двум русским специалистам, а они изложили латинский вариант на церковно-славянском языке. Остается загадкой, для чего потребовалось идти таким сложным путем, чтобы получить славянский вариант этих текстов. Возможно, в данном случае следует принять самое простое объяснение: вполне -вероятно, что у Великого князя не было людей, которые могли бы успешно справиться с греко-славянским письменным переводом. Максим и сам не знал славянского, а славянские переводчики, по всей видимости, хорошо владели только латынью, отчего и возникла необходимость использования латыни в качестве языка-посредника. Славянское издание появилось спустя полтора года. Введением к нему служило письмо Максима Великому князю Василию. И Великий князь, и митрополит московский Варлаам остались довольны переводом. Великий князь щедро заплатил монахам и отослал обоих переписчиков обратно на Афон, а Максима оставил делать новый перевод книги Деяний Апостолов. Эта работа была окончена в 1521 году. Наряду с собственными исследованиями славянских текстов, он начал трудиться над переводом отдельных частей Номоканона (Сборник церковных канонов и установлений); комментариями свят. Иоанна Златоуста к Евангелию от Матфея и Иоанна; третьей и четвертой главами второй книги Ездры; отрывками (с комментариями) из книг Даниила, Есфири и малых пророков; работами Симеона Метафраста. В тот же период он исправил славянское Евангелие с комментариями и несколько богослужебных книг — Часослов, праздничные Минеи, Послания и Триодь. Кроме того, он писал трактаты по грамматике и структуре языка, называя это “вратами в философию”.

Его труды и идеи привлекали многих образованных и влиятельных русских людей из числа придворных Великого князя. С их помощью он близко познакомился с русской жизнью и очень ярко описал любовь русских к православной церковной службе и обрядам. Писал он и полемические работы — против астрологии и ереси жидовствующих, против мусульманских и латинских верований, а также против различных суеверий, включая толкование снов, гадание и сомнительные апокрифические учения. Однако его деятельность вскоре начала вызывать недовольство. Сделанные им исправления встречали с недоверием, зачастую лишь на том основании, что святые служили по неисправленным книгам, и, несмотря на это, угодили Богу. Многие русские обиделись на критику Максима, говорившего о том, что они как следует не знают своей веры и часто довольствуются внешним. Он навлек на себя еще больше неприятностей, вступив в полемику между преп. Нилом Сорским и преп. Иосифом Волоцким о том, следует ли монастырям собирать богатства и владеть собственностью. Как и митрополит московский Варлаам, преп. Максим встал на сторону преп. Нила и нестяжателей. Однако в 1521 году митрополита Варлаама сменил митрополит Даниил, ученик незадолго до того почившего преп. Иосифа Волоцкого. Новому Митрополиту давно не нравилась оппозиционная деятельность образованного, владевшего искусством красноречия греческого монаха. Следующим ударом, внезапным и неожиданным для преп. Максима, стало враждебное отношение к нему Великого князя Василия. Невинная беседа с турецким послом привела к обвинению в сотрудничестве с турками с целью ввода турецких войск в Россию. И хотя эти обвинения исходили от придворных из числа известных завистников преп. Максима, были арестованы по подозрению в государственной измене, подвергнуты пыткам и казнены несколько человек, тесно связанных с Максимом. Самого преп. Максима до суда отправили в заключение в московский Симонов монастырь. 15 апреля 1525 года состоялось заседание церковного суда, на котором греческий монах был осужден не только за якобы имевшую место государственную измену, — помимо этого митрополит Даниил обвинил его в ереси. Из-за несовершенного знания славянского и русского языков, он допустил ошибки в поздних прямых переводах, и эти ошибки враги использовали в своих целях. Вынужденный оправдываться, преп. Максим сказал, что не замечает разницы в значении между той грамматической формой, что использовал он, и той, которая получилась после внесения исправлений. Это его заявление было расценено как отказ от покаяния. Его объявили еретиком, отлучили от Церкви и отправили в заточение в Волоколамский монастырь.

Преподобный Максим шесть лет прожил в заточении в Волоколамске в тесной, темной и сырой келье. Его страдания усугублялись тем, что келья не проветривалась, из-за чего в ней скапливался дым и запах гнили. Не обладая хорошим здоровьем, он не раз был близок к смерти: отвратительная пища, холод и постоянная изоляция делали свое дело. Больше всего его печалило отлучение от Святого Причастия. Ему не дозволялось посещать церковь, но из его собственных рассказов известно, что по крайней мере один раз за время заточения его посетил ангел. Ангел сказал, что -посредством этих временных страданий он избежит вечной муки. Видение наполнило преп. Максима духовной радостью, и он составил канон Святому Духу. Этот канон впоследствии обнаружили в келье. Он был написан на стенах углем. В 1531 году его вторично судили, и снова митрополит Даниил предъявил ему обвинение в ереси. На этот раз ситуация выглядела еще абсурднее, так как помимо измены его теперь обвинили в колдовстве. К тому времени он уже хорошо владел русским языком и смог ответить на предъявленное ему обвинение. Он сказал, что перевод, приписываемый ему, является “ересью жидовствующих, и я не переводил так и никому не говорил так написать”. Он держался на суде с великим смирением, с плачем кланялся судьям и просил о прощении.

После суда его перевели в Тверской Отрочь монастырь под надзор епископа Акакия, брата покойного Иосифа Волоцкого. Епископ Акакий просил у Великого князя позволения снять с преп. Максима железные кандалы и разрешения предоставить ему самые необходимые удобства и условия. Епископ Акакий питал большое уважение к своему узнику, приглашал его к себе на трапезу, отпускал в церковь и разрешал иметь у себя книги, бумагу и письменные принадлежности. Святой снова начал писать. В Тверском монастыре он написал комментарии к Книге Бытия, к псалмам, книгам пророков, Евангелию и Посланиям. Свои работы он отдавал переписчикам и сам переписывал их для друзей. В 1533 году умер Великий князь Василий. Преп. Максим написал “Исповедание Православной веры”, с надеждой на то, что новая власть признает его православные убеждения и вернет ему свободу. К сожалению, этого не произошло.

Тем временем его трагическое положение привлекло внимание Константинопольского Патриарха Дионисия и Иерусалимского Патриарха Германа. В 1544 году они послали прошение о том, чтобы ему разрешили уехать в Афины. В 1545 году о его освобождении ходатайствовал Александрийский Патриарх Иоаким, но ни одно из этих прошений не было удовлетворено. В 1547 году преп. Максим написал о своем положении митрополиту Макарию, который тогда начинал приобретать влияние среди церковных иерархов, но тот ответил: “Мы чтим Вас как одного из святых, но не можем помочь Вам, пока жив митрополит Даниил”. Митрополит Даниил провозгласил отлучение, и до его кончины никто, кроме него не мог снять этот приговор. Тогда преп. Максим попросил самого митрополита Даниила позволить ему принять Святое Причастие. Не желая каяться публично, Даниил посоветовал ему притвориться умирающим и принять Святые Таины как часть службы елеоосвящения. Но преп. Максим ответил, что не станет добиваться Святого Причащения обманом.

Позже он снова писал митрополиту Даниилу, умоляя разрешить ему причаститься. В конце концов, разрешение было даровано. В 1551 году, после двадцати шести лет заточения, он все-таки получил свободу. Его отправили жить в Троице-Сергиеву лавру, где вместе со своим другом, монахом по имени Нил, он сделал новый перевод Псалтири. В 1553 году после успешного завершения похода на Казань против татар Царь Иоанн IV (Грозный), перенесший серьезную болезнь, отправился в Кириллов монастырь для исполнения данного им обета. На пути он сделал остановку в Лавре, чтобы поговорить с преп. Максимом. Святой уговаривал его отказаться от паломничества, остаться дома и позаботиться о вдовах и сиротах тех, кто погиб в походе на Казань. “Бог — везде,” — сказал он царю. “Останься дома, и Он поможет тебе. Твоя жена и ребенок будут в здравии”. Царь настаивал на продолжении паломничества, хотя преп. Максим и предупредил его, сказав: “Твой сын умрет в пути”. Царь отправился дальше, и его, сын Царевич Димитрий, умер, как предсказывал Святой, восьми месяцев от роду. Преп. Максим отошел ко Господу 21 января 1556 года в Троице-Сергиевой лавре. Похоронили его у северо-восточной стены церкви Святого Духа. В конце шестнадцатого века отец Максим был канонизирован как местночтимый святой после чудесного спасения им Царя Феодора Иоанновича. Царь находился в Юрьеве, сражаясь со шведами. Преп. Максим явился ему во сне и сказал, что в сторону его штаба развернута шведская артиллерия, и что ему надо скорее уходить, пока не начался обстрел. Царь так и сделал — и избежал гибели. В благодарность он прислал в Троице-Сергиеву лавру дары и приказал поместить в Успенском соборе Кремля икону преп. Максима. В 1591 году, при патриархе Иове, в ходе подготовки к канонизации Максима в качестве местночтимого святого, были открыты его мощи. Они оказались нетленными и издавали благоухание; даже часть мантии святого была не тронута тлением. Из тех, кто молился тогда у его могилки, шестнадцать человек чудесным образом сразу же получили исцеление. За этим последовали и другие чудеса, и в 1796 году была построена красивая гробница. В 1833 году архиепископ Троице-Сергиевой лавры Антоний построил над могилкой часовню. Канонизация Максима как святого всей Церкви состоялась в 1998 году. Память его празднуется 6 июля (день всех Радонежских святых), в первое воскресенье после дня святых апостолов Петра и Павла (день собора Тверских святых) и 21 января, в день его кончины.

В 1997 году Московский Патриархат Русской Православной Церкви передал частицу мощей преп. Максима Грека храму св. Георгия в городе Арта. В будущем планируется строительство храма в честь преп. Максима.

Преподобный Максим Грек (в миру, как предполагают некоторые исследователи, Михаил Триволис) родился около 1480 года в благочестивой семье богатого греческого сановника в городе Арта (Албания). Отец дал ему блестящее домашнее образование. В юности Михаил изучал языки и светские науки в европейских странах, побывал в Париже, Флоренции, Венеции. Но мирская слава не привлекала его - Михаил избрал путь монашеской жизни и по возвращении на родину отправился на Афон. Около 1507 года он принял постриг с именем Максима в Ватопедском монастыре. Новопостриженный монах с увлечением изучал древние рукописи, оставленные на Афоне византийскими императорами-иноками Андроником Палеологом и Иоанном Кантакузином. Молодой инок надеялся, что пробудет на Святой Горе до конца своих дней. Но Господь судил иначе - на Афоне он прожил около десяти лет.

Преподобный Максим Грек. Фреска Духовского храма
Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

Великий князь Московский Василий III Иоаннович, желая разобраться в греческих рукописях и книгах, принадлежавших его матери, Софии Палеолог, обратился к Константинопольскому патриарху с просьбой прислать к нему ученого грека. Выбор патриарха пал на Максима, и в 1518 году он прибыл в Москву.

Великий князь принял его с радушием, обласкал вниманием и покровительством, назначил ему пребывание в Чудовом монастыре. Средства на содержание гость получал от великокняжеского двора. Особое внимание оказывал преподобному Максиму и митрополит Московский Варлаам.

Знакомство с великокняжеским книгохранилищем привело ученого инока в восторг. Великий князь, по совещании с митрополитом и боярами, предложил Максиму заняться переводом Толковой Псалтири. Позже ему было поручено заняться пересмотром и исправлением богослужебных книг. По ревности своей Максим резко высказывался об ошибках, которые находил в старинных текстах. Многим это пришлось не по душе.

Недовольство вызывало и то, что Максим не мирился с отступлениями от нравственных принципов в среде власть имучцих. В 1525 году великий князь Василий III Иоаннович задумал расторгнуть брак с добродетельной Соломонией Юрьевной Сабуровой по причине бесплодия супруги и жениться на княжне Елене Васильевне Глинской. Поскольку церковные правила не допускали возможности расторжения брака в таких случаях, преподобный Максим счел нужным предостеречь Василия III от неподобающего поступка. «Того почитай истинным самодержцем, о благовернейший царь, - писал Максим великому князю, - который правдою и благозаконием ищет устроить житие своих подручников и старается всегда преодолеть похоти и бессловесные страсти своей души, ибо тот, кто ими одолеваем бывает, не есть одушевленный образ Небесного Владыки, но только человекообразное подобие бессловесного естества».

Протест Максима против намерения великого князя развестись с супругой был использован врагами преподобного для расправы с ним. Без всяких на то оснований Максим Грек был объявлен еретиком за то, что якобы умышленно искажал суть Священного Писания при переводе. Он был осужден и шесть лет находился в заключении в душной темнице Иосифо-Волоцкого монастыря. Ему было запрещено не только видеться с кем-либо из посторонних, но даже ходить в церковь. Как «нераскаянный грешник», он был отлучен от приобщения святых Таин. Затем его перевели в Тверской Отрочь монастырь под наблюдение епархиального архиерея. Однажды в темнице Максиму явился ангел Божий со словами: «Терпи, старец, этими временными страданиями ты избавишься от вечных мучений». Исполненный духовной радости, узник воспел канон Святому Духу Утешителю, который он записал углем на стенах своей келии. Этот канон был принят для церковного употребления и в некоторых обителях читается в день Сошествия Святого Духа.

В историю Церкви преподобный Максим вошел как человек огромных познаний и высокой духовной жизни. Он с великим смирением нес крест неправедного осуждения. Когда ему позволили снова взяться за перо, преподобный Максим записал, по его словам, «мысли, какими инок скорбный, заключенный в темницу, утешал и укреплял себя в терпении». «Не тужи, не скорби и не тоскуй, любезная душа, о том, что страждешь без правды, - писал невинно осужденный старец, - благодари твоего Владыку и прославляй Его, что сподобил тебя в нынешнем житии временными скорбями заплатить с прибылью весь долг. Итак, внимай себе, да не помыслишь, что время сие есть время сетования; напротив, признавай, что это время божественной радости, да не постраждешь, окаянная, сугубою нищетою, мучимая за свою неблагодарность в настоящем и в будущем веке. Если так вооружаешь себя всегда, радуйся и веселись, ибо награда твоя многа на небесех, как говорит об этом небесная истина».

Неоценим вклад преподобного Максима Грека в развитие богословской науки. Он продолжал трудиться и в заточении. Во время пребывания в Тверском Отрочем монастыре Максим Грек составил толкования на книгу Бытия, на Псалтирь, на книги пророков, на Евангелие и Апостол.

В 1545 году восточные патриархи просили великого князя Иоанна Грозного отпустить преподобного Максима на Афон, но безуспешно. Последние годы своей жизни он провел на покое в Троицком монастыре. Его игумен Артемий, друг Максима Грека, и несколько бояр упросили царя Иоанна Грозного освободить его из заточения. В 1551 году, после двадцати лет принудительного содержания в Твери, преподобный Максим прибыл в Троицкую обитель. Почти одновременно в ту же обитель переселился и незаконно лишенный первосвятительского престола митрополит Иоасаф. Святитель Иоасаф, игумен Артемий и преподобный Максим были духовно близкими людьми. В Троицкой обители Максим Грек вошел в общение и с князем-иноком Нилом (Курлятовым-Оболенским). Максим Грек научил его греческому языку. Вместе они сделали новый перевод Псалтири.

В мае 1553 года преподобного Максима, которому было уже более семидесяти лет, посетил в Троицкой обители царь Иоанн Грозный. После взятия Казани он вместе с царицей Анастасией Романовной Захарьиной-Юрьевой, младенцем царевичем Димитрием и в сопровождении князя Андрея Михайловича Курбского отправился на богомолье в от- даленные монастыри. Преподобный Максим не одобрил царского намерения и обратился к государю со словами: «Вдовы, сироты и матери христиан, избиенных под Казанью, еще проливают слезы, ожидая твоей скорой помощи: собери их под царственный кров твой, и тогда все святые Божии возрадуются о тебе и вознесут теплое моление о твоей державе; Бог и святые Его не по месту внемлют молитвам нашим, но по доброму расположению нашего сердца». Выслушав слова почтенного старца, царь не отказался от своего намерения, которое считал благочестивым. Тогда старец через князя Курбского предупредил царя: «Если не послушаешь меня, ведай, что умрет сын твой, новорожденный Димитрий!» Но и эти слова старца не остановили царя, и он с семейством продолжил свой путь. Вскоре сбылось пророчество преподобного - в дороге царевич утонул.

Это печальное событие заставило царя с еще большим доверием относиться к суждениям Максима. На следующий год Иоанн Грозный пригласил преподобного на собор в Москву для обличения ереси Матвея Башкина. Когда же Максим по нездоровью уклонился от присутствия на соборе, царь написал ему послание, в котором просил преподобного, чтобы тот прислал ему свой отзыв об учении Башкина: «Да будет тебе ведомо, ради какой вины поднялись мы писать к тебе сие послание, ибо дошло до нашего слуха, что некоторые еретики не исповедуют Сына Божия, равного Отцу, и святое тело Господа нашего Иисуса Христа и честную кровь Его ни во что вменяют, но как простой хлеб и вино приемлют, и Церковь отрицают, и называют идолами изображения Господа, Пречистой Его Матери и всех святых, и не приемлют покаяния, ни отеческих преданий». Царь продолжал: «Изволилось мне и по тебя послать, да будешь и ты поборником Православия, как первые богоносные отцы, да приимут и тебя небесные обители, как и прежде подвизавшихся ревнителей благочестия, имена коих тебе известны. Итак, явись им споспешником и данный тебе от Бога талант умножь и ко мне приш,\и отповедь на нынешнее злодейство. Слышали мы, что ты оскорбляешься и думаешь, что мы для того за тобою послали, что счисляем тебя с Матвеем. Не буди того, чтобы верного вчинять с неверными; ты же отложи всякое сомнение и по данному тебе таланту нас писанием не оставь в ответ на сие послание. Прочее же мир тебе о Христе. Аминь». Из этого послания видно, как дорожил царь мнением преподобного Максима.

Преподобный Максим Грек. Икона из ризницы
Свято-Троицкой Сергиевой Лавры

Жить преподобному оставалось совсем недолго. 21 января 1556 года Максим Грек преставился ко Господу. Умирая, преподобный трижды осенил себя крестным знамением. Местом его погребения стал Троицкий монастырь.

С первых же лет после своей кончины Максим Грек пользовался широким почитанием. В 1564 году изображение преподобного Максима появилось на паперти Благовещенского собора Московского Кремля. Почитателями Максима Грека были такие выдающиеся церковные авторитеты, как митрополит Московский Питирим и архимандриты Троице- Сергиевой обители преподобные Дионисий и Антоний Радонежские.

В 1591 году по благословению патриарха Иова мощи преподобного Максима были освидетельствованы: «И открыта, и пойде от мощей его благоухание, и цело и невредимо тело его, и ризы бяше и мантия, и вся на нем покрывало не истле, и на персех руце его, и десная рука согбенна крестом». В день обретения мощей преподобного у его гроба исцелилось шестнадцать человек. В Сергиевой Лавре бережно хранятся предания о чудесах, связанных с именем преподобного Максима Грека.

Преподобный Максим Грек спас от гибели царя Феодора Иоанновича. Во время осады Юрьева шведы нацелили свои пушки на царский шатер, чтобы ночью обстрелять его. Во сне Феодору Иоанновичу явился «инок благообразен и красен лицом, глаголя: „Восстани, изыде из шатра своего, да не напрасно убиен будеши“». Царь послушался его совета. Этим иноком был не кто иной, как преподобный Максим Грек. В благодарность за избавление от верной смерти царь повелел отправить дары в Троицкий монастырь, а изографу Михаилу Васильевичу Чустову приказал написать образ Максима Грека. Чудесное спасение царя Феодора Иоанновича от гибели во время русско-шведской войны послужило основанием для канонизации преподобного Максима Грека как местночтимого святого.

В 1651 году пришел в обитель преподобного Сергия по обету некий человек из Москвы и после молебна сел близ храма Сошествия Святого Духа на гробовой доске, но вдруг его сбросило с гробницы, и несчастный долго не мог встать. Но когда, собравшись с силами, он приполз к могиле и стал спрашивать, кто лежит под гробовой доской, ему отвечали: «Монах Максим Грек». Тогда он воскликнул: «Отче Максиме, прости меня!» По его просьбе была отслужена панихида по Максиму Греку, и вслед за тем пострадавший получил совершенное исцеление.

В то время рядом находился келейник соборного старца Иоанн. Он не поверил чуду и сел на гробницу преподобного Максима, думая про себя: «Тогда поверю, когда и со мной случится то же самое». Несчастного постиг гнев Божий. Его три раза сбрасывало с гробницы. Лицо келейника было разбито в кровь, зубы раздроблены, поврежден язык. Иоанн горько раскаялся в своей дерзости и, склонив колени перед иконой Господа Иисуса Христа, взмолился о прощении. В это время он впал в глубокий сон и увидел перед образом Всемилостивого Спаса молящегося инока. Иоанн спросил его: «Кто ты?» Молящийся ответил, что он - Максим Грек. Иоанн стал просить у него прощения. Но преподобный с гневом сказал ему: «За что бесчестишь меня? Ты слышал, что в сей день был сброшен человек, сидевший на моей могиле. А потому за твое неверие ты получил должное». Старец не да.\ прощения Иоанну и скрылся от него.

В XVII веке образ преподобного Максима Грека был запечатлен на фресках Успенского собора Троице-Сергиева монастыря. Софийского собора в Вологде, ярославской церкви святого Иоанна Предтечи в Толчкове. Преподобного Максима изображали и на миниатюрах. На иконах его образ писали с нимбом. В конце XVII века имя преподобного Максима было внесено в святцы.

В 1796 году митрополит Платон велел поставить над гробом святого Максима новую раку и каменную палатку, а в 1833 году по благословению архимандрита Троице-Сергиевой Лавры Антония (Медведева) над могилой преподобного была воздвигнута часовня, в которой служились панихиды о его упокоении. Своеобразие этих служб заключалось в том, что во время панихид по Максиму Греку пелись тропари преподобному.

В конце XIX века было издано Житие преподобного Максима Грека, вошедшее составной частью в Троицкий патерик. В 1908 году его Житие вышло отдельным изданием с иконописным изображением святого. Имя Максима Грека было внесено в Афонский патерик. Во всех изданиях Троице-Сергиевой Лавры его именовали преподобным.

На Поместном соборе Русской Православной Церкви в 1988 году Максим Грек был канонизирован для общецерковного прославления на основании святости его жизни и чудотворений от него и его святых мощей, а также на основании того, что он широко почитается верующим народом как учитель иноческого жития, как святой чудотворец. Мощи преподобного Максима Грека были обретены в 1996 году. Ныне они покоятся в Духовской церкви Троице-Сергиевой Лавры*).

Сегодня, дорогие наши посетители, Церковь вспоминает славную память русского подвижника, преподобного Максима Грека!

Предлагаем Вам к прочтению подробное и назидательное жизнеописание этого дивного святого, составленное святителем Димитрием Ростовским.

В греческом городе Арта в 1470 году родился преп. Максим Грек. Его родители, Эммануил и Ирина, принадлежали к хорошо известной в свое время семье Триволис, из которой происходил один из Константинопольских Патриархов. И отец, и мать получили философское образование, отец служил военным советником при дворе Императора. Будучи благочестивыми православными христианами, они воспитали сына в вере. В крещении он получил имя Михаил.

В 1480 году родители отправили его на остров Корфу (бывшем в то время под властью венецианцев) для изучения классических наук под руководством философа и учителя Иоанна Мосхоса. В 1492 году, через 40 лет после падения Константинополя под ударами турок, он поехал в Италию, ставшую (что особенно касается юга Италии) центром греческого образования и схоластики. Он много путешествовал по стране, ездил в Падую, Феррару, Болонью, Флоренцию, Рим и Милан, а также, согласно некоторым источникам, в Германию и Париж. Имея богатые возможности и интеллектуальный опыт, он увлекся гуманистическими теориями, наводнявшими в те годы Европу с ее схоластикой и пробуждавшими живой интерес к классической римской и греческой литературе и философии. С 1498 по 1502 год он работал в Венеции в качестве протеже (а, возможно, и секретаря) Джованни Пико де ла Мирандола, преподавая греческий язык и переписывая труды святых Отцов. Когда в Венецию вторглись французы, Мирандола уехал в Баварию, а Михаил - во Флоренцию, где и принял постриг в доминиканском монастыре св. Марка. В прошлом в этом монастыре жил Савонарола, чьи проповеди он до того слушал много раз.

В агиографических источниках нет сведений, объясняющих причины этого недолгого по времени пребывания в лоне католицизма. Известно лишь, что снова обратить взор к Востоку юноше Михаилу помог учитель и схоласт Иоанн Ласкарис, привезший из Афин во Флоренцию на хранение ранние греческие рукописи. В 1504 году Ласкарис посоветовал Михаилу отправиться на Гору Афон в Ватопедский монастырь, славившийся своей обширной библиотекой. Здесь и произошло его возвращение в Православие. Он был пострижен в 1505 году с именем Максим в честь преп. Максима Исповедника. В библиотеке Ватопедского монастыря его увлекли труды преп. Иоанна Дамаскина. Именно в этот период он написал канон св. Иоанну Предтече. Основным же его послушанием был сбор милостыни для афонских монастырей, и это послушание он исполнял в течение десяти лет.

В 1515 году, когда отцу Максиму было сорок пять лет, на Афон прибыли посланники от Великого князя Василия Московского с просьбой прислать в Москву опытного переводчика, который смог бы откорректировать ранние греко-славянские церковные тексты, а также сделать новые переводы. В 1518 году в ответ на просьбу Великого князя в Москву был послан отец Максим, хорошо знавший Писание, латынь и греческий, и с ним еще двое монахов-переписчиков. В Москве их поселили в Кремле в Чудовом монастыре. Первой работой отца Максима была Псалтирь с комментариями, переведенная им с греческого языка на латинский. Этот перевод он передал двум русским специалистам, а они изложили латинский вариант на церковно-славянском языке. Остается загадкой, для чего потребовалось идти таким сложным путем, чтобы получить славянский вариант этих текстов. Возможно, в данном случае следует принять самое простое объяснение: вполне -вероятно, что у Великого князя не было людей, которые могли бы успешно справиться с греко-славянским письменным переводом. Максим и сам не знал славянского, а славянские переводчики, по всей видимости, хорошо владели только латынью, отчего и возникла необходимость использования латыни в качестве языка-посредника. Славянское издание появилось спустя полтора года. Введением к нему служило письмо Максима Великому князю Василию. И Великий князь, и митрополит московский Варлаам остались довольны переводом. Великий князь щедро заплатил монахам и отослал обоих переписчиков обратно на Афон, а Максима оставил делать новый перевод книги Деяний Апостолов. Эта работа была окончена в 1521 году. Наряду с собственными исследованиями славянских текстов, он начал трудиться над переводом отдельных частей Номоканона (Сборник церковных канонов и установлений); комментариями свят. Иоанна Златоуста к Евангелию от Матфея и Иоанна; третьей и четвертой главами второй книги Ездры; отрывками (с комментариями) из книг Даниила, Есфири и малых пророков; работами Симеона Метафраста. В тот же период он исправил славянское Евангелие с комментариями и несколько богослужебных книг - Часослов, праздничные Минеи, Послания и Триодь. Кроме того, он писал трактаты по грамматике и структуре языка, называя это “вратами в философию”.

Его труды и идеи привлекали многих образованных и влиятельных русских людей из числа придворных Великого князя. С их помощью он близко познакомился с русской жизнью и очень ярко описал любовь русских к православной церковной службе и обрядам. Писал он и полемические работы - против астрологии и ереси жидовствующих, против мусульманских и латинских верований, а также против различных суеверий, включая толкование снов, гадание и сомнительные апокрифические учения. Однако его деятельность вскоре начала вызывать недовольство. Сделанные им исправления встречали с недоверием, зачастую лишь на том основании, что святые служили по неисправленным книгам, и, несмотря на это, угодили Богу. Многие русские обиделись на критику Максима, говорившего о том, что они как следует не знают своей веры и часто довольствуются внешним. Он навлек на себя еще больше неприятностей, вступив в полемику между преп. Нилом Сорским и преп. Иосифом Волоцким о том, следует ли монастырям собирать богатства и владеть собственностью. Как и митрополит московский Варлаам, преп. Максим встал на сторону преп. Нила и нестяжателей. Однако в 1521 году митрополита Варлаама сменил митрополит Даниил, ученик незадолго до того почившего преп. Иосифа Волоцкого. Новому Митрополиту давно не нравилась оппозиционная деятельность образованного, владевшего искусством красноречия греческого монаха. Следующим ударом, внезапным и неожиданным для преп. Максима, стало враждебное отношение к нему Великого князя Василия. Невинная беседа с турецким послом привела к обвинению в сотрудничестве с турками с целью ввода турецких войск в Россию. И хотя эти обвинения исходили от придворных из числа известных завистников преп. Максима, были арестованы по подозрению в государственной измене, подвергнуты пыткам и казнены несколько человек, тесно связанных с Максимом. Самого преп. Максима до суда отправили в заключение в московский Симонов монастырь. 15 апреля 1525 года состоялось заседание церковного суда, на котором греческий монах был осужден не только за якобы имевшую место государственную измену, - помимо этого митрополит Даниил обвинил его в ереси. Из-за несовершенного знания славянского и русского языков, он допустил ошибки в поздних прямых переводах, и эти ошибки враги использовали в своих целях. Вынужденный оправдываться, преп. Максим сказал, что не замечает разницы в значении между той грамматической формой, что использовал он, и той, которая получилась после внесения исправлений. Это его заявление было расценено как отказ от покаяния. Его объявили еретиком, отлучили от Церкви и отправили в заточение в Волоколамский монастырь.

Преподобный Максим шесть лет прожил в заточении в Волоколамске в тесной, темной и сырой келье. Его страдания усугублялись тем, что келья не проветривалась, из-за чего в ней скапливался дым и запах гнили. Не обладая хорошим здоровьем, он не раз был близок к смерти: отвратительная пища, холод и постоянная изоляция делали свое дело. Больше всего его печалило отлучение от Святого Причастия. Ему не дозволялось посещать церковь, но из его собственных рассказов известно, что по крайней мере один раз за время заточения его посетил ангел. Ангел сказал, что -посредством этих временных страданий он избежит вечной муки. Видение наполнило преп. Максима духовной радостью, и он составил канон Святому Духу. Этот канон впоследствии обнаружили в келье. Он был написан на стенах углем. В 1531 году его вторично судили, и снова митрополит Даниил предъявил ему обвинение в ереси. На этот раз ситуация выглядела еще абсурднее, так как помимо измены его теперь обвинили в колдовстве. К тому времени он уже хорошо владел русским языком и смог ответить на предъявленное ему обвинение. Он сказал, что перевод, приписываемый ему, является “ересью жидовствующих, и я не переводил так и никому не говорил так написать”. Он держался на суде с великим смирением, с плачем кланялся судьям и просил о прощении.

После суда его перевели в Тверской Отрочь монастырь под надзор епископа Акакия, брата покойного Иосифа Волоцкого. Епископ Акакий просил у Великого князя позволения снять с преп. Максима железные кандалы и разрешения предоставить ему самые необходимые удобства и условия. Епископ Акакий питал большое уважение к своему узнику, приглашал его к себе на трапезу, отпускал в церковь и разрешал иметь у себя книги, бумагу и письменные принадлежности. Святой снова начал писать. В Тверском монастыре он написал комментарии к Книге Бытия, к псалмам, книгам пророков, Евангелию и Посланиям. Свои работы он отдавал переписчикам и сам переписывал их для друзей. В 1533 году умер Великий князь Василий. Преп. Максим написал “Исповедание Православной веры”, с надеждой на то, что новая власть признает его православные убеждения и вернет ему свободу. К сожалению, этого не произошло.

Тем временем его трагическое положение привлекло внимание Константинопольского Патриарха Дионисия и Иерусалимского Патриарха Германа. В 1544 году они послали прошение о том, чтобы ему разрешили уехать в Афины. В 1545 году о его освобождении ходатайствовал Александрийский Патриарх Иоаким, но ни одно из этих прошений не было удовлетворено. В 1547 году преп. Максим написал о своем положении митрополиту Макарию, который тогда начинал приобретать влияние среди церковных иерархов, но тот ответил: “Мы чтим Вас как одного из святых, но не можем помочь Вам, пока жив митрополит Даниил”. Митрополит Даниил провозгласил отлучение, и до его кончины никто, кроме него не мог снять этот приговор. Тогда преп. Максим попросил самого митрополита Даниила позволить ему принять Святое Причастие. Не желая каяться публично, Даниил посоветовал ему притвориться умирающим и принять Святые Таины как часть службы елеоосвящения. Но преп. Максим ответил, что не станет добиваться Святого Причащения обманом.

Позже он снова писал митрополиту Даниилу, умоляя разрешить ему причаститься. В конце концов, разрешение было даровано. В 1551 году, после двадцати шести лет заточения, он все-таки получил свободу. Его отправили жить в Троице-Сергиеву лавру, где вместе со своим другом, монахом по имени Нил, он сделал новый перевод Псалтири. В 1553 году после успешного завершения похода на Казань против татар Царь Иоанн IV (Грозный), перенесший серьезную болезнь, отправился в Кириллов монастырь для исполнения данного им обета. На пути он сделал остановку в Лавре, чтобы поговорить с преп. Максимом. Святой уговаривал его отказаться от паломничества, остаться дома и позаботиться о вдовах и сиротах тех, кто погиб в походе на Казань. “Бог - везде,” - сказал он царю. “Останься дома, и Он поможет тебе. Твоя жена и ребенок будут в здравии”. Царь настаивал на продолжении паломничества, хотя преп. Максим и предупредил его, сказав: “Твой сын умрет в пути”. Царь отправился дальше, и его, сын Царевич Димитрий, умер, как предсказывал Святой, восьми месяцев от роду. Преп. Максим отошел ко Господу 21 января 1556 года в Троице-Сергиевой лавре. Похоронили его у северо-восточной стены церкви Святого Духа. В конце шестнадцатого века отец Максим был канонизирован как местночтимый святой после чудесного спасения им Царя Феодора Иоанновича. Царь находился в Юрьеве, сражаясь со шведами. Преп. Максим явился ему во сне и сказал, что в сторону его штаба развернута шведская артиллерия, и что ему надо скорее уходить, пока не начался обстрел. Царь так и сделал - и избежал гибели. В благодарность он прислал в Троице-Сергиеву лавру дары и приказал поместить в Успенском соборе Кремля икону преп. Максима. В 1591 году, при патриархе Иове, в ходе подготовки к канонизации Максима в качестве местночтимого святого, были открыты его мощи. Они оказались нетленными и издавали благоухание; даже часть мантии святого была не тронута тлением.

Из тех, кто молился тогда у его могилки, шестнадцать человек чудесным образом сразу же получили исцеление. За этим последовали и другие чудеса, и в 1796 году была построена красивая гробница. В 1833 году архиепископ Троице-Сергиевой лавры Антоний построил над могилкой часовню.

Канонизация Максима как святого всей Церкви состоялась в 1998 году. Память его празднуется 6 июля (день всех Радонежских святых), в первое воскресенье после дня святых апостолов Петра и Павла (день собора Тверских святых) и 21 января, в день его кончины.

В 1997 году Московский Патриархат Русской Православной Церкви передал частицу мощей преп. Максима Грека храму св. Георгия в городе Арта. В будущем планируется строительство храма в честь преп. Максима.

Преподобне отче Максиме, моли Бога о нас!

Максим Грек (в миру Михаил Триволис) родился в 1470 году в Албании , в древнем городе Арта, в семье греческого сановника. Он происходил из старинного и знатного византийского рода Триволисов. Один из его предков занимал престол Константинопольских патриархов. Его дядя, Димитрий Триволис, был другом Фомы Палеолога, брата последнего византийского императора Константина XI и деда великого князя Московского Василия II. Родители святого, Мануил и Ирина, были людьми образованными и отличались благочестием и преданностью православной вере, которую воспитали и в сыне. Состоятельные родители дали ему прекрасное образование.

Около 1480 года Михаил попадает на остров Корфу (Керкира), принадлежавший Венеции; здесь он проходит обучение классическим наукам у Иоанна Мосхоса. Законив школу на острове Корфу, он в 20-летнем возрасте уже баллотировался в совет этой самоупровляемой территории, но потерпел неудачу. В 1492 году юный Михаил отправляется для продолжения образования в Италию, которая после падения Константинополя стала средоточием греческой образованности. Михаил Триволис много путешествовал: жил и учился в Венеции, в существовавшей здесь издавна греческой школе, в Падуе, славившейся своим университетом, в друтих городах. Позднее об этом времени своей жизни преподобный Максим писал: «Если бы Господь, пекущийся о спасении всех, не помиловал меня и... не озарил светом Своим мысль мою, то давно погиб бы и я с находящимися там проповедниками нечестия».

С 1498 по 1502 год Михаил Триволис находился на службе у Джованни Франческо Пикко делла Мирандолы; здесь он обучал детей и взрослых греческому языку, а также переписывал труды греческих отцов Церкви и античных классиков. При наступлении войск французского короля Франциска и Джованни Франческо удалился в Баварию, а Михаил Триволис вернулся во Флоренцию и постригся в доминиканском монастыре Св. Марка, где незадолго до этого жил Иероним Савонаролла, проповеди которого не раз доводилось слушать Михаилу.

Пострижение в монахи на Афоне

Но духовно вскормленный Православной Церковью грек Михаил в поисках подлинной спасительной мудрости тянется мысленно к Востоку. От одного из своих учителей, Иоанна Ласкариса, который вывез с Афона во Флоренцию до 200 древних книг, Михаил слышал об изобилии книжных сокровищ, хранящихся в монастырских библиотеках, самой богатой из которых была библиотека Ватопедского монастыря: ей оставили свои рукописные кодексы два спасавшихся в Ватопеде императора - Андроник Палеолог и Иоанн Кантакузен. Слышал он и о великих богомудрых старцах, подвизавшихся в святогорских обителях. В 1504 году Михаил оставляет свой монастырь, покидает Италию и в 1505 году принимает постриг с именем Максим, в честь Максима Исповедника, в Благовещенском Афонском Ватопедском монастыре.

На Афоне инок Максим предался чтению сочинений святых отцов. Любимой его книгой стало «Точное изложение православной веры» св. Иоанна Дамаскина, о котором преподобный Максим писал впоследствии, что он «достиг высшего познания философии и богословия».

В эти годы инок Максим пишет свои первые труды и составляет канон Иоанну Крестителю; однако основным его послушанием становится сбор пожертвований в пользу афонских монастырей, которые он собирал в поездках по городам и селениям Греции. Преподобный Максим пользовался на Святой Горе высоким духовным авторитетом.

Отправка на Русь

Но вдруг в его судьбе неожиданно происходит резкий поворот. В 1515 году князь Василий III и Митрополит Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать им переводчика с греческого языка. Афонский протат благословил направиться в Москву старцу Савве, но тот, ссылаясь на преклонный возраст, не смог. Тогда был послан из Ватопедского монастыря инок Максим (Триволис). С Афона отправилось на Русь целое посольство (Максим Грек вместе с двумя монахами Неофитом и Лаврентием), которое прибыло в Москву 4 марта 1518 году.

Василий III принял афонцев с великой честью и назначил местом их пребывания кремлевский Чудов монастырь.

Первой книгой, над переводом которой инок Максим трудился 1,5 года была Толковая Псалтирь . Для этого к нему, ещё не знавшему русского языка, приставили двух латинских толмачей: Дмитрия Герасимова и Власа, которые служили при дворе переводчиками с латинского и немецкого языков, а также двух переписчиков-иноков Троице-Сергиева монастыря Силуана и Михаила Медоварцева, записывавших церковнославянский текст перевода.. Преподобный Максим диктовал, переводя с греческого на латинский, а Димитрий Герасимов и Влас - с латинского на славянский. Так осуществлялся опосредственный перевод.

После перевода Псалтири преподобный Максим Грек обратился к великому князю Василию III с тем, чтобы его отпустили обратно на Афон. Но отпустили только его спутников, а ученого инока оставили, нагрузив его другими заданиями по исправлению богослужебных книг. Видя нужду в исправлении книг на Руси, Максим Грек смирился со своим оставлением.

Иноку Максиму поручили перевод толкования святых отцов на Деяния. Ученый грек перевел беседы святого Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея и Иоанна . Выполнил и другие переводы: ряд отрывков и глав из книг Ветхого Завета, а также три сочинения Симеона Метафраста. Одновременно Максим Грек занимался просмотром и исправлением Толкового Евангелия и богослужебных книг: Часослова, Минеи праздничной, Апостола и Триоди .

Переводческие труды убедили его в важности хорошего знания грамматики — греческой и славянской. Грамматику он называет «началом входа в философию» и пишет два сочинения: «О грамматике» и «Беседование о пользе грамматики».

Келия ученого инока становится притягательным местом для образованных русских вельмож. Для беседы с ученым греком приходят влиятельные при дворе люди: инок Вассиан (князь Патрикеев), князья Петр Шуйский и Андрей Холмский, бояре Иван Токмаков, Василий Тучков, Иван Сабуров, Федор Карпов. В общении с ними Максим Грек знакомится с русской церковностью, государственной и общественной жизнью.

Впадение в немилость

В своих богословских трудах Максим Грек пишет о приверженности русских к обрядовой стороне веры; его беспокоит и увлечение великокняжеского двора астрологией. Несколько сочинений он составляет против все еще не отжившей ереси жидовствующих. Из-под его пера выходят и полемические сочинения против магометан и латинян.

В своих словах и посланиях Максим Грек вел также борьбу против всякого рода местных суеверий, например, веры в сны, приметы, гадания. Строгому разбору подверг он и апокрифические книги, которые занесены были на Русь главным образом из Болгарии и которыми увлекались даже при великокняжеском дворе.

С недоверием отнеслись в Москве к исправлениям, которые он внес в богослужебные книги. За обиду принимали и его укоризны, касавшиеся незнания русскими людьми истин веры и несоблюдения заповедей Христовых, исполнения одного внешнего обряда, без духовного подвига, в суетной надежде на спасение через одно только внешнее благочестие.

Негодование на преподобного Максима при дворе было не опасно для него до тех пор, пока митрополичью кафедру занимал благоволивший к нему святитель Варлаам, последователь преподобного Нила Сорского, по своим воззрениям близкий к заволжским старцам. Положение инока изменилось после оставления престола Митрополитом Варлаамом. В 1521 году Варлаам попал в немилость у великого князя, был низвергнут с первосвятительского престола и удален в северный Спасо-Каменный монастырь. Его сменил митрополит Даниил , ученик преподобного Иосифа Волоцкого.

Ссылка в Иосифо-Волоколамский монастырь

При новом Митрополите Данииле (1522 - 1539; † 1547) он был дважды, в 1525 и 1531 годах, соборно осуждён. В начале декабря 1524 года преподобный Максим был взят под стражу и 24 мая он 1525 года предстал перед церковным судом. Главным обвинителем выступил митрополит Даниил, обвинивший святого в ереси. Среди обвинений рассматривался его отказ переводить Церковную историю Феодорита . Между тем, первоначальная редакция Церковной истории Феодорита Кирского, содержит сведения в пользу троеперстия. Митрополит Даниил же был сторонником двоеперстия и поместил отредактированный текст «Феодоритова слова» в своем сборнике. Максим Грек решительно отказался от этого поручения, указывая на то, что "в сию историю включены письма раскольника Ария, а сие может быть опасно для простоты".

Одной из причин опалы преподобного Максима явились также связи его с соотечественником - Искандером, послом турецкого султана Сулеймана I в Москве. Иными словами в осуждении преподобного Максима Грека имел место элемент политики. Московская Русь завязывала в то время отношения с Турецкой империей. Москва была в этом заинтересована, чтобы с её помощью сориентировать внешнюю политику ее вассала, Крымское ханство, против Литовской Руси. Между тем, турецкая дипломатическая практика предполагала в то время в сношениях с христианскими государствами использовать подданных греческого происхождения. Но греки имели личные национальные интересы: добиться возрождения Византии и военной составляющей в этом должна быть Россия. Для этой цели греки натравливали турецкую политику против России.

По приговору собора преподобный был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь . 6 лет провел страдалец в сырой, тесной, смрадной и утарной келии: терпел мучения от дыма, холода и голода. Это были самые трудные годы в его жизни. Из всех лишений самым скорбным было отлучение от принятия Святых Таин.

Но однажды Господь изнемогающему узнику явился в образе Ангела Божия со словами: «Терпи, старец, этими временными страданиями ты избавишься от вечных мучений». Исполнившись духовной радости, узник воспел Святому Духу Утешителю канон, который нашли потом написанным на стенах его темничной келии.

Ссылка в Тверской Отрочь-Успенский монастырь

В 1531 году преподобный Максим опять предстал перед соборным судом. На этот раз митрополит Даниил выступил с обвинениями в измене, в колдовстве и хульных выражениях, якобы обнаруженных в сделанных им за 10 лет до суда переводах. Ко времени суда преподобный уже хорошо владел русским языком и отмел все измышления.

Преподобного Максима перевели из Иосифа монастыря в Тверской Отроч под наблюдение епископа Акакия, известного своей подвижнической жизнью. Здесь он провёл более 15 лет . Тверской епископ Акакий был человек добрый. К преподобному Максиму он относился милостиво и сострадательно. Будучи в Москве, упросил великого князя оказать милость заключенному ради новорожденного наследника престола Ивана — снять с него оковы. Преосвященный Акакий приглашал преподобного в архиерейский дом и делил с ним трапезу, разрешал ему приходить в церковь, что вызвало недовольство в Москве. Епископ дозволил осужденному держать при себе книги, перо, бумагу и чернила.

В Отрочем монастыре преподобный составил толкования на книгу Бытия, Псалмы, книги Пророков, на Евангелие и Апостол.

Перевод в Троице-Сергиеву Лавру

За время пребывания преподобного Максима Грека в Твери в Москве произошла смена Предстоятелей Русской Церкви: после Митрополита Даниила в 1539 году был поставлен Митрополит Иоасаф (1539 - 1542), а через три года - святитель Макарий .

После кончины великого князя Василия III отлучение от Святых Таин было снято с преподобного, но свободу ему не вернули. Однако благодаря хлопотам митрополита Макария, близкого в ту пору к Ивану ІV, в Москве стало складываться благоприятное отношение к преподобному узнику.

Митрополит Макарий высоко ценил сочинения ученого грека. Влиятельные лица вновь стали обращаться к преподобному Максиму, желая знать его мнение по разным вопросам — богословским и церковно-обрядовым.

Готовился Стоглавый собор, и к суждениям ученого богослова прислушивались митрополит с иерархами, царь и его окружение. Влияние сочинений преподобного Максима сказалось на деяниях и постановлениях Стоглавого собора.

В 1551 году по ходатайству игумена Троице-Сергиева монастыря Артемия преподобный узник был переведен из Твери в эту обитель. Здесь он духовно сблизился с беззаконно сведенным с первосвятительского престола митрополитом Иоасафом и монахом Нилом (из опального княжеского рода Курлятевых), вместе с которым, после того как научил его греческому языку, выполнил новый перевод Псалтири.

В 1553 году преподобный Максим беседовал с Иваном ІV, посетившим обитель проездом на богомолье в Кириллов монастырь. Поездка царя совершалась по обету, в благодарность Господу за выздоровление после тяжелой болезни, поразившей царя вскоре по возвращении из Казанского похода. Богомудрый старец посоветовал царю не ездить так далеко, а устроить и утешить матерей, вдов и сирот христианских воинов, павших во время осады Казани, и предупредил, что если царь послушает совета, то будет здрав и многолетен с женою и сыном, а если не послушает, так сын его «умрет на дороге». Царь не внял словам старца и продолжил путь «с упрямством». Пророчество святого сбылось: царевич Димитрий скончался в возрасте 8 месяцев от роду.

Кончина преподобного Максима Грека

Вид на Троице-Сергиеву Лавру (1890-е гг.)

Последние годы своей жизни старец Максим Грек провёл в Троице-Сергиевой Лавре.

21 января 1556 года , в день памяти своего небесного покровителя преподобного Максима Исповедника, преподобный Максим скончался , проведя 38 лет в подвижнических трудах и страданиях на благо Русской Церкви и Вселенского Православия. Умирая, преподобный страдалец трижды осенил себя крестным знамением. Честные останки старца были погребены у северо-западной стены церкви Сошествия Св. Духа Троице-Сергиевой Лавры. Еще в конце XVI века над могилой была установлена часовенка, которая в 1930 году была полностью разрушена.

По преставлении Максима Грека началось поклонение ему как великому богослову и учителю.

В 1561 году у гробницы преподобного свершились первые чудеса — духовного прозрения некоего богомольца и келейника соборного старца Вассиана Иоанна, вошедших в предания Троице-Сергиевой Лавры.

В 1591 году в день освидетельствования мощей преподобного у его гроба получили исцеление 16 человек.

Канонизация и обретение мощей

Пpeпoдoбный Maкcим Гpeк пpичислен к ликy Cвятыx на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году. Однако оставался открытым вопрос о местонахождении его святых мощей.

После сноса часовни в 30-х годах XX века над могилой преподобного не осталось никаких видимых следов. На момент принятия соборного решения о канонизации место могилы преподобного Максима на поверхности земли никак отмечено не было, поэтому возникла необходимость в археологических раскопках.

Открытие его святых мощей произошло в Лавре в 1996 году . Перед началом раскопок 24 июня 1996 года духовник Лавры архимандрит Кирилл (Павлов) совершил молебен преподобному Максиму в Свято-Духовской церкви Лавры. За богослужением молились братия Лавры, воспитанники Московских Духовных школ и участники раскопок. Около полуночи 30 июня из южной части раскопа почувствовалось благоухание (которое ощущалось еще несколько дней после), и через некоторое время показалась честна́я глава преподобного Максима. Работа продолжалась почти до 2 часов ночи. Во вторник 1 июля о результатах проведенных работ и об обнаружении честных останков преподобного Максима Грека был сделан подробный доклад Святейшему Патриарху. Отмечалось, что исторические и археологические данные, а также явно ощущаемое благоухание надежно свидетельствуют о принадлежности мощей преподобному Максиму. Его Святейшество дал благословение на антропологическое освидетельствование, которое ведущие специалисты Российской Академии наук и произвели 2 июля. При сопоставлении честно́й главы с древними изображениями преподобного Максима выявились черты сходства. Заключение антропологов в тот же день довели до сведения Святейшего Патриарха, который благословил поднять честны́е останки 3 июля 1996 года. Мощи преподобного Максима были переложены во временную раку, приспособленную для переноса, и покрыты монашеской мантией. Раку внесли в Свято-Духовскую церковь и установили на специально приготовленном месте посредине храма.

Обретение святых мощей преподобного Максима Грека стало большим событием для всего Православия, ведь преподобный Максим Грек почитается святым также в Константинопольской и Элладской Церквах.

Мощи святого находятся в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры .

Рака с мощами Максима Грека. Успенский Собор Троице Сергиевой Лавры

Преподобный Максим Грек - талантливый высокообразованный человек, врожденный публицист-обличитель. В его лице мы встречаемся с греком по происхождению, славянином по духу и подлинно русским человеком по своему беззаветному служению русскому народу. В России он был не проводником возрожденческих веяний, а столпом Православия.

Тропарь преподобному Максиму Греку, глас 8

Зарею Духа облистаем, / витийствующих богомудренно сподобился еси разумения, / неведением омраченная сердца человеков светом благочестия просвещая, / пресветел явился еси Православия светильник, Максиме преподобне, / отонудуже ревности ради Всевидящаго / отечества чужд и странен, Российския страны был еси пресельник, / страдания темниц и заточения от самодержавнаго претерпев, / десницею Вышняго венчаешися и чудодействуеши преславная. / И о нас ходатай буди непреложен, // чтущих любовию святую памятъ твою.

Кондак преподобному Максиму Греку, глас 8

Богодухновенным Писанием и богословия проповеданием / неверствующих суемудрие обличил еси, всебогате, / паче же, в Православии исправляя, на стезю истиннаго познания наставил еси, / якоже свирель богогласная, услаждая слышащих разумы, / непрестанно веселиши, Максиме досточудне, / сего ради молим Тя: моли Христа Бога грехов оставление низпослати // верою поющим всесвятое твое успение, Максиме, отче наш.