Численность суннитов в сирии. Алавиты, сунниты, шииты и другие мусульмане: кто есть кто 

Вступив в сирийскую войну на стороне президента Башара Асада, Россия фактически противопоставила себя суннитскому исламскому миру, основательно испортив отношения с монархиями залива и их союзниками.

И дело не только в фигуре самого Асада. В конце концов, и с ним, и с его отцом соседние арабские страны десятилетиями сохраняли, пускай и не безоблачные, но вполне деловые отношения.

Дело, скорее, в том, что его оппоненты смогли превратить алавита Асада — справедливо или нет, это другой вопрос — в главного врага суннитского мира.

Сунниты, шииты, алавиты, исмаилиты — европейцу трудно разобраться в этом ближневосточном разнообразии и тем более поверить, что религиозные разночтения сейчас, в 21 веке, могут стать причиной большой войны, способной, возможно, даже определить пути дальнейшего развития человечества. Но это так.

Если не особенно вдаваться в подробности, то главное различие между крупнейшими двумя ветвями ислама можно свести к тому, что сунниты считают, что любой мусульманин, обладающий достаточными религиозными знаниями, может стать во главе уммы — общности или даже шире, всего исламского мира.

Шииты же придерживаются позиции, согласно которой первым среди равных может быть только прямой потомок пророка Мухаммеда, отпрыск семьи его дочери и зятя Али.

Суннитов в мире куда больше, чем шиитов, но последние вовсе не желают чувствовать себя ущемленными младшими братьями. Шиитский Иран со времен исламской революции даже всерьез претендует на роль ближневосточного лидера. И семейство Асадов для него в этой борьбе за первенство — очень важный союзник.

Тут потребуется еще одно историческое отступление, необходимое для понимания происходящего.

Башар Асад и его отец Хафез, правивший Сирией с 1970 по 2000 годы — алавиты, представители особой секты, очень и очень далекой от ислама, в саудовском или катарском его понимании. Далекой настолько, что не ведающие запрета на алкоголь и не одевающие женщин в хиджабы алавиты долгое время даже в родной Сирии за мусульман не считались.

Из названия секты ясно, что центральной ее фигурой является Али — тот самый зять пророка. И этот факт послужил формальным поводом для причисления алавитов к шиитской ветви ислама в 1970-е годы, после прихода Хафеза Асада к власти в результате переворота.

Алавит Асад переписал конституцию, вычеркнув из нее положение, гласящее, что президентом Сирии может быть только суннит.

Убрать религиозную составляющую вовсе он не решился, оставив упоминание о том, что возглавлять страну обязан мусульманин. После этого дружественные дому Асадов шиитские богословы признали алавитов единоверцами.

Понятное дело, что суннитам — а в Сирии их не просто большинство, а большинство подавляющее — шиитские признания не указ. Это показало, например, подавленное армией восстание "Братьев-мусульман" в 1982 году под вполне религиозными лозунгами, да и нынешняя война.

Правда, в отличие от резни 80-х годов, где с обеих сторон были сирийцы, война сегодняшняя гражданской может называться с большой натяжкой. Даже безотносительно российских самолетов.

Ведь воюет в Сирии и ливанская Хезбалла, и иранская шиитская милиция, и чудовищный интернационал джихадистов. Ну а местные бойцы, даже воюющие на одной стороне, часто объединены лишь наличием паспорта гражданина Сирийской арабской республики, но никак не пониманием того, что стоит за этим гражданством.

С национальным самосознанием в стране не очень. Ни язык, общий для всех арабских стран, ни история, главные моменты которой пришлись на времена, когда Сирия была частью Нововавилонского царства, Омейядского халифата, Римской и Оттоманской империй, не являются факторами, образующими нацию.

Страна, начерченная на карте в перерыве между Первой и Второй мировыми войнами, во многом остается лишь территорией, назначенной называться Сирией генералами и дипломатами Франции и Британии.

Размытость национальной идентичности на руку не только Асаду, всерьез заявляющему, что сирийцем может называться только тот, кто готов защищать "легитимное правительство" — читай, самого Асада. В выигрыше и исламисты, которые своих от чужих отличают не по национальному, а по религиозному признаку.

"Ты в первую очередь мусульманин, воин Аллаха", — объясняют бородатые проповедники растерянным молодым людям, выбирающим свое будущее там, где выбор ограничен решением, к какой из сторон противостояния примкнуть.

Чем дольше идет война, чем длиннее списки погибших, тем действеннее призывы проповедников, подкрепляемые пропагандой дворов Саудовской Аравии и Кувейта, для которых еретик-алавит во главе преимущественно суннитской, да еще и такой близкой территориально Сирии — просто как бельмо на глазу.

Если несколько лет назад происходящее в Сирии можно было назвать борьбой за власть, то теперь это, пускай во многом благодаря пропаганде, определенно религиозная война.

На глазах сбываются коранические пророчества о вторжении неверного Рима (Запада) и битве за затерянный в пустыне город Дабик, где должен начаться бой сил ислама и их союзников перед концом света. Даже термины для описания войны все чаще отсылают к временам становления ислама и первых мусульманских завоеваний, а не к 21 веку: джихад, халифат, вилайяты.

Этот словарь, похоже, принят ныне и в Свободной сирийской армии — отрядах оппозиции, когда-то возглавляемых почти однофамильцем президента полковником Асаадом, любителем, как говорят, французских вин и голливудских фильмов.

Теперь оппозиция даже не притворяется светской, и та же Свободная сирийская армия, когда-то провозглашавшая курс на секулярную Сирию, ведет наступление вместе с Бригадами Ахрар аш-Шам из Исламского фронта.

Режим Башара Асада во многом еще держится на плаву благодаря тому, что внутри де-факто исламистской оппозиции существует масса враждующих между собой фракций, течений и групп.

Западная коалиция не очень успешно, но все же помогает наименее одиозным и более-менее договороспособным из оппозиционных сил, бомбя с воздуха объекты Исламского государства — совсем уж средневекового образования с дикими даже по меркам других радикалов подходами к приближению торжества ислама.

Бомбят позиции ИГ уже год, но перелома в войне как не было, так и нет.

Полукочевые армии исламистов со штабами в подвалах и казармами в городской застройке — не самая удобная цель для ударов с воздуха.

Но есть на планете игрок, которого это не смущает. И на самом деле не так уж и важно, действительно ли бомбит Россия ту самую договороспособную оппозицию (скорее всего бомбит, просто потому, что оппозиция эта не выработала еще привычку прятаться от ударов с воздуха, в силу чего представляет собой легкую мишень), или рассказы об этом — лишь эпизод бушующей параллельно с реальной пропагандистской войны.

Нажмите, чтобы увидеть эту карту и другие на тему Сирии

Выступить на стороне того, у кого в суннитском мире наберется в тысячи раз больше врагов, чем почитателей, значит совершить очень серьезный поступок с трудно предсказуемыми последствиями.

Еще раз, но уже другими словами: Россия ввязалась в войну на стороне президента, которого в соседних богатых и далеко не самых миролюбивых странах считают подлежащим суду палачом своего народа, сектантом и вероотступником, который не контролирует и половины площади собственного государства, на которого ведут охоту и бывшие офицеры с европейским образованием, и одичавшие от крови и безнаказанности палачи Исламского государства, и которого всеми силами стремится отстранить от власти Запад с США во главе.

Критика Вашингтона, ультиматумы саудитов и объявление о формировании альянса России, Сирии, Ирака и Ирана — это новая реальность внешней политики Москвы. В этой реальности многие союзники существуют только на бумаге — ну какой, к примеру, партнер по военному альянсу из задыхающегося от непрекращающейся гражданской резни Ирака? При этом в потенциальных противниках ходит добрая половина исламского мира.

Никогда прежде у Кремля пространство для "многоходовки" не было столь узким, а ставка — столь высокой.

Юрий Мацарский политический обозреватель Коммерсантъ-FM

Почему армия Асада не отступает (The National Interest, США)

Американский журнал The National Interest, уделяющий большое внимание ситуации в Сирии, выпустил материал «Why Assad"s Army Has Not Defected». Федеральное агентство новостей предлагает вниманию читателей перевод данного материала.

Четыре года назад Реджеп Тайип Эрдоган, занимавший в то время пост премьер-министра Турции, заявил, что «всего через несколько недель» он будет «молиться в Большой мечете Дамаска» , так как армия сирийского лидера Башара Асада должна была, по его мнению, «вот-вот пасть». Вслед за Эрдоганом подобную точку зрения высказал и министр обороны Израиля, Эхуд Барак. Когда в 2012 году оба этих политика выстраивали свои предположения на этот счет, на сирийской стороне еще не было ни иранских военных, ни российских ВВС.

С провалом очередного раунда мирных переговоров, когда весь мир замер в ожидании следующего поворота событий в Сирии, пришло самое время обратиться к предупреждениям Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского. Киссинджер и Бжезинский, будучи самыми опытными и влиятельными американскими политиками по вопросам Ближнего Востока со времен Второй мировой войны, выступали против общепринятого мнения и заявляли, что президента Сирии Башара Асада поддерживает большее количество людей и сил, чем все национальные оппозиционные группировки вместе взятые.

Ни для кого не секрет, что власти Саудовской Аравии, Катара и США пытались подкупить некоторых чиновников из круга политиков, приближенных к Асаду, для подрыва его сил. Однако профессиональные военные кадры сирийской армии остались абсолютно преданными своему предводителю.

В большинстве своем сирийская армия состоит из солдат-срочников и всего около восьмидесяти тысяч профессиональных военных. В начале конфликта большое внимание было уделено дезертировавшим тысячам солдат, но это были те немногие срочники, которые никогда особо не горели желанием служить в армии, и даже бы в мирное время, скорее всего, постарались бы найти способ уклониться от этой повинности. Профессиональные же ряды, тем временем, до сих пор остаются очень крепкими и поликонфессиональными. Когда представители сирийской оппозиции говорят о поликонфессиональном будущем Сирии, они не осознают, что пока они дискутируют в Женеве, Вашингтоне или Вене, их представители на территории Сирии сотрудничают с самыми фанатичными и радикальными террористическими группировками всего Ближнего Востока.

Сирийская же армия держит свои позиции уже на протяжении более пяти лет. Ее численность, возможно, немного и сократилась, что, в принципе, неизбежно в условиях любого военного конфликта. При пристальном рассмотрении становится понятен не совсем очевидный факт, что костяк сирийской армии составляют сунниты. Нынешний министр обороны Сирии, Фахед Джасем аль-Фредж, является одним из самых титулованных военных чиновников за всю историю сирийской армии, при этом он родом из центрального суннитского района Хамы. Два самых важных руководителя сирийских разведывательных служб — Али Мамлюк и Мохаммед диб Зайтун - также не раз доказывали свою верность правительству Асада и оба являются суннитами, выходцами из очень влиятельных семей. Теперь уже покойный глава разведки Рустум Газали, который некоторое время руководил Ливаном, также был суннитом; глава разведывательного департамента политического управления, Махмуд аль-Хаттиб, тоже происходит из одного из самых древних суннитских родов Дамаска, что можно сказать и о многих других военных чиновниках.

История сирийской армии, сформированной Хафезом аль-Асадом, очень поучительна. Будучи президентом, Асад-старший назначил на посты верховного командования армии высокопоставленных членов сирийских ВВС. Наджи Джамиль (суннит) служил командующим ВВС с 1970 по 1978 год и был повышен и переведен в комитет генерального штаба по наблюдению за охраной границы с Ираком. В числе счастливчиков, получивших подобного рода продвижения по службе, был и Мохаммед аль-Хули, который до 1993 года занимал завидные должности в логистической сфере между Дамаском и Ливаном, а также Рустум Газали, Газем аль Хадра и Диб Зайтун, все они были суннитами. Начиная с 1973 года, стратегически важные танковые батальоны 17-й вооруженной бригады, находящиеся вблизи Дамаска в местечке аль-Кишва, состояли из рядовых алавитов, которыми командовали такие выдающиеся офицеры-сунниты, как Хасан Туркмани и Хикмат Шехаби.

С 1970-х и вплоть до 1990-х сирийская армия выполняла распоряжение стабилизировать обстановку в Ливане. В этот период сирийские военные, оказывая поддержку своим ливанским марионеткам, пытались обыграть израильскую армию и американский флот. В Ираке после свержения Садама Хусейна американцы так и не смогли понять, кого из шиитских и суннитских мятежников поддерживает сирийская военная разведка, во многом благодаря профессиональным навыкам ее кадров.

Сирийская армия одновременно является единственной на всем Ближнем Востоке армией, имеющей в своих рядах большое количество генералов, исповедующих христианство. Самым известным из них является Дауд Раджа, начальник штаба греческого происхождения, он исповедует греческое православие. Два самых влиятельных на данный момент ливанских христианских лидера Мишель Аун и Сулейман Франджие, они являются кандидатами на президентский пост Ливана, также являются союзниками сирийской армии и правительства Башара Асада. А сирийский город Дайр-эз-Заур, успешно державший блокаду на протяжении двух лет, является полностью суннитским городом.

Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что факт остается фактом: умеренная сирийская оппозиция существует только на Западе. На деле же у нее нет реальной вооруженной поддержки. Башар Асад все еще занимает пост президента Сирии не только благодаря поддержке его режима российскими и иранскими силами, но и благодаря тому, что его армия, являясь полликонфессиональной и выносливой, представляет такую Сирию, в которой религия не является определяющим фактором продвижения по служебной лестнице. Сирийская армия также является одним из самых весомых препятствий распространению терроризма. Именно поэтому трое из высокопоставленных британских генералов за последние пять лет открыто призывают мировое сообщество признать сирийскую армию единственной силой, способной подавить ИГ и «Аль-Каиду» (обеорганизации признаны террористическими Верховным судом РФ, их деятельность в России запрещена).

До «Женевы-2» (международной конференции по Сирии) остается чуть больше недели. «Я приглашаю Иран к участию в конференции, если он разделяет цели тех, кто стремится к урегулированию в Сирии», – заявил госсекретарь Керри.

«Он приглашает… главного союзника Асада – принять участие в предстоящих мирных переговорах… без признания того, что Асад должен оставить свой пост», – так отозвался на заявление Керри бывший представитель США в ООН Джон Болтон. Подчеркнув: «… Три конкретных примера подыгрывания Ирану – в вопросе о… ядерной программе, в Сирии и Ираке – создают модель, глубоко задевающую Израиль и арабских союзников Америки». По словам Болтона, «если Вашингтон не поспешит сменить курс, то утрата … влияния в этом жизненно важном регионе будет только ускоряться».

У профессора политологии из Университета Джорджа Мейсона Марка Катца – иное мнение. «Нравится это кому-то или нет, – констатирует аналитик, – но Иран глубоко вовлечен в сирийские дела. – И до тех пор, пока Америка и другие не готовы силовыми методами остановить помощь, которую Тегеран оказывает режиму Асада, сирийский конфликт невозможно разрешить без сотрудничества с Ираном. Участие Ирана в переговорах, конечно, не гарантирует их успеха. Зато исключение Ирана гарантирует их провал».

Как поведет себя иранская сторона? «Пока это неясно, – считает Назенин Ансари (обозреватель выходящей в Лондоне фарсиязычной газеты «Кейхан»), – хотя развитие иранской позиции по ядерной проблеме можно назвать многообещающим». «Конечно, – уточняет Ансари, – вопрос о ядерной программе – совсем не то же самое, что сирийский кризис, но ведь в конечном итоге эти проблемы взаимосвязаны: речь идет о новом имидже Ирана в мировой политике. А вот произойдет ли прорыв – это будет зависеть от многих факторов. И в частности – от позиции Саудовской Аравии. Стремящейся не только изменить положение дел в Сирии, но и стать главной движущей силой на Ближнем Востоке».

Война конфессий

И все же: что происходит в Сирии? Сирийская ситуация – особая, считает московский политолог Владимир Ахмедов. «В Египте, Тунисе, Ливии, Йемене, – продолжает он, – произошли народные восстания или даже революции. Но они завершились. Так долго, как в Сирии – без малого три года, – это не продолжалось нигде».

Почему? «Потому что здесь идет не одна война, а несколько, – убежден Ахмедов. – Одновременно, накладываясь одна на другую. С чего начались события в Сирии 15 марта 2011 года? Выступили люди, недовольные политикой правительства и потребовавшие реформ. Это были мирные марши протеста. В вооруженную борьбу они переросли только через семь-восемь месяцев – поскольку правительство Башара Асада использовало исключительно силовые методы».

«Сегодня, – констатирует московский политолог, – борьба за демократию продолжается, но в значительно меньших масштабах. Главное – и новое явление – это война между суннитами и шиитами. Сегодня в Сирии воюют тысячи несирийцев – шиитов и суннитов.

Шииты – за Асада, сунниты – против. Раньше сирийская армия носила все-таки многоконфессиональный характер. Конечно – с алавитским командным ядром, но… сам режим все-таки был светским. А сегодня и сам режим, и его вооруженная составляющая выродились в структуры, служащие одной конфессии – алавитам. Сражающимся, как они считают, за существование. А на другой стороне – суннитское большинство. Вначале составившее ядро мирных шествий, а затем – вооруженной борьбы. Но и оно прежде старалось не демонстрировать религиозный характер борьбы. А сегодня – после того, как сам Асад использовал религиозный фактор, чтобы оправдать свои силовые действия, – то, что начиналось как борьба за гражданские свободы, приобрело характер межконфессионального конфликта. На сирийской земле идет борьба двух направлений в исламе. Уже сегодня носящая наднациональный – а в некоторых случаях (скажем, в планах военизированных организаций типа «Исламского государства Ирака и Леванта») – глобальный характер».

Сирийская проблема России

Эти изменения в характере сирийского конфликта, по мнению Ахмедова, не были вовремя учтены в Москве. «Мы попали в сложную ситуацию, – считает политолог. – Изначально мы поддерживали светский режим. (Никто не вдумывался в то, что, согласно конституции – и прошлой, и нынешней – Сирия – исламское государство, президентом которого может быть только мусульманин.). Мы говорили, что защищаем светский режим, на смену которому могут прийти исламисты. А сегодня – выродившись в откровенно конфессиональный – этот режим не только контролирует не более тридцати процентов территории, но и не отражает интересы значительных слоев населения…»

Каков же прогноз? «Сегодняшняя стратегия России, по-моему, состоит в попытке минимизировать потери, связанные с Сирией», – сказал в интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» руководитель Программы иранских исследований Стэнфордского университета Аббас Милани. «В Москве, – полагает аналитик, – я думаю, осознали, что в долгосрочной перспективе Асаду не выжить. Но ни в Москве, ни на Западе не хотят, чтобы к власти в Сирии пришли радикальные исламисты. Мне представляется, что российская сторона стремится к дальнейшим переговорам с США, с арабскими странами, с Турцией, с Саудовской Аравией. Ее цель – найти такое решение проблемы, которое позволило бы сохранить хотя бы часть своего влияния на Сирию – морскую базу в Тартусе, некоторые капиталовложения… И вместе с тем – найти замену сегодняшнему режиму, явно неспособному удержаться».

«При этом, – подчеркивает Милани, – Москву интересует не только Сирия. Есть у нее и интересы, связанные с Саудовской Аравией, Турцией, Ираном, Египтом, Катаром (включающие, скажем, взаимодействие в газовой отрасли). Наконец, вспомним, что произошло в России за последние недели: у сил, ориентирующихся на «Аль-Кайду» и воюющих с Асадом, оказалась, к несчастью, возможность взять реванш в Волгограде. Оттого Москва, я полагаю, стремится модифицировать свою стратегию. Не забудем и другое: два года назад у Москвы был расчет на продуктивный союз с Ираном. Иран нуждался в России, да и России был нужен иранский рынок. Но сегодня ситуация изменилась: Иран открывается Западу. И это – серьезная угроза для России. А с другой стороны – те, кто, скорее всего, придет на смену Асаду, дают понять, что Россия сможет сохранить Тартус. И нефтяные капиталовложения тоже…»
И все-таки вопросы остаются. «С элитами, – констатирует Владимир Ахмедов, – можно договориться, о чем свидетельствуют недавние контакты Москвы с Саудовской Аравией и Катаром. Но есть и другой фактор: массы людей, приведенные в движение арабскими революциями. Миллионы простых людей, далеких от политики. Но сознающих, что регион охвачен межконфессиональной борьбой.

Суннитов – около полутора миллиардов человек. Шиитов – во много раз меньше. Почему же Россия (мусульманское население которой на девяносто пять процентов – суннитское) поддерживает Асада, призвавшего себе на помощь шиитские силы – ливанскую «Хезболлу» и шиитские милиции из Ирака? «Можно сказать, – оговаривается Ахмедов, – что это – точка зрения обывателя. Но когда регион охвачен межконфессиональным конфликтом, необходимо учитывать и ее».

Рискует ли Россия в Сирии всерьез настроить против себя суннитский исламский мир? Пока министерство обороны РФ документирует бомбардировки территорий, которые, как утверждают на Западе, контролируют оппоненты президента Башара Асада, экстремисты на Ближнем Востоке не менее ожидаемо реагируют. На этой неделе два террористических объединения — группировка «Фронт ан-Нусра» и «Исламское государство» (ИГ), объявили джихад России. И те, и другие придерживаются ислама суннитского толка, в то время как режим Башара Асада во многом опирается на алавитское (шиитское) меньшинство в стране.

Вмешательство России в гражданскую войну в Сирии вызвало возмущение влиятельных суннитских игроков, прежде всего Турции и Саудовской Аравии, настаивающих на уходе Асада. Однако в Кремле стараются развеять впечатление, что Россия заняла позицию в противостоянии между шиитами и суннитами. «Это ложный тезис», — подчеркнул президент России Владимир Путин в одном из недавних интервью.

«Дело не в том, что он шиит»

Руководство РФ осознавало, что ее вмешательство в Сирии будет рассматриваться в контексте трений между суннитами и шиитами, но для нее это не имело значения, уверен главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Георгий Мирский.

По словам Мирского, свою роль сыграло наличие военных связей между Сирией и Россией, тот факт, что Асад является союзником Ирана и нежелание Москвы сдать союзника. «Путин поставил не на ту лошадь, а сейчас под американским давлением, как слабак, как лузер, отступает? Зная Путина хоть немножко, можете ли вы себе представить, чтобы он сделал такую вещь?» — заявил профессор Мирский.

В Кремле, по его словам, понимают, что «сунниты против них во всем арабском мире, где из 21 страны сунниты составляют подавляющее большинство в двадцати. Но они надеются, что, в конечном счете, плюсы перевесят минусы». Мирский сформулировал, как ему представляется, типичную реакцию на военную операцию РФ в Сирии в суннитском мире: «Если взять человека с улицы и спросить, как он относится к ИГ, он скажет, что они слишком жестокие и делают такие вещи, которые мусульманин не должен делать. Но они — свои, понимаете, сунниты, а Россия сейчас их убивает. Чем она для них лучше, чем Америка или Израиль? Ненамного лучше».

Основные риски

Главные риски для РФ в контексте суннитско-шиитского противостояния — это террористические атаки, но также и риск удорожания военной операции в Сирии, полагает старший сотрудник Ближневосточного центра Карнеги в Бейруте Йезид Саиг.

«Мне не ясно, вызовет ли военное вмешательство России новую волну добровольцев с арабского Востока, которые захотят бороться с режимом Асада. Этот феномен наблюдался в течение нескольких лет и, возможно, не повторится после вступления Москвы в конфликт. Вероятнее всего, последует реакция крупных политических игроков «на земле», — предположил Саиг.

По его словам, США могут разрешить поставки сирийской оппозиции управляемых зенитных ракет напрямую или через Саудовскую Аравию. «Это не обязательно изменит баланс сил, но повысит расходы. Россияне могут оказаться перед выбором: усилить свое военное присутствие или остановиться».

Крупные игроки пока не опасны

Но пока непосредственных рисков не просматривается, что вполне устраивает Москву, которая планирует все лишь на короткую перспективу, считает Мирский: «Ошибка всех комментаторов — думать, что кто-то там (в руководстве РФ. — Ред.) планирует на долгие годы вперед. Вот сегодня огромный успех Путина — он на коне, почитайте иностранную прессу, везде одно и то же. При этом он не потерял ни одного солдата, ни одного самолета. Вот это главное для них — не суть дела, а как это выглядит».

В настоящее время у Саудовской Аравии, по мнению Йезида Саига, мало рычагов влияния на Москву — Эр-Рияд скован высокими бюджетными расходами, низкой ценой на нефть и дорогостоящей операцией в Йемене.

«Представители саудовских властей этим летом необычайно часто навещали Москву, предлагая инвестиции и закупки российского оружия, надеясь, видимо, таким образом убедить Москву ослабить поддержку режима Асада. Но или предложение было несерьезным, или Кремль решил, что потенциальные сделки с саудитами не настолько интересны, чтобы менять свою ставку на Сирию», — полагает Йезид Саиг.

Возможности Турции оказать давление на Россию больше, но и степень взаимозависимости, по выражению Саига, высока: «Можно отказаться от помощи россиян для строительства АЭС, но это потребует долгих переговоров. Газовые поставки из России нечем заменить сразу, если не обращаться за помощью к Ирану. У Турции много газовых проектов, но они еще не начали работать. Потенциально потери для России здесь могут быть значительными, но на реализацию угроз у Анкары уйдут годы».

«Единственный плюс»

В целом сведение сирийской проблематики к главному конфликту в исламе мало чем поможет в анализе событий, уверен Йезид Саиг: «Суннитов много и под контролем режима Асада. Не думаю, что мы можем свести все к поддержке Россией шиитов». Однако это не отменяет того факта, что российские интересы в Сирии, по словам Саига, сходятся в некоторых аспектах с политическим курсом шиитских «Хезболлах» и Ирана.

Одной из таких точек соприкосновения стала защита алавитского меньшинства в Сирии, уточнил Григорий Мирский. «Я не верю, что наша авиация выиграет эту войну и что удастся уничтожить ИГ. Но для меня совершенно ясно, что Дамаск и Латакия спасены. Шииты должны всю жизнь молиться за них (российских пилотов — прим. ред.) . Но это единственный плюс, все остальное — минусы».

Чем грозит Европе «кризис беженцев», как Запад провинился перед Востоком, откуда взялось Исламское государство — об этом в интервью «Фонтанке» рассказал востоковед, политолог, историк, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Георгий Мирский.

— Европа переживает «кризис беженцев». Почему они бегут в Евросоюз, почему их не спасают более благополучные мусульманские страны?

– Этот кризис, прежде всего, – следствие войны в Сирии, больше всего беженцев оттуда. На втором месте – беженцы из Ирака, где тоже война. На третьем – беженцы из Афганистана, там тоже война. Дальше – из Сомали, это тоже война. И из Ливии – где тоже война. А уже на последнем месте – беженцы из стран тропической Африки, там войны нет, но люди просто умирают от голода. И больше всего они как раз бегут в мусульманские страны. Сейчас в Ливане 2 миллиона беженцев из Сирии, а там своего населения – всего 4 миллиона. То же самое – в Иордании. Но Ливан и Иордания – бедные страны, сколько народу они могут прокормить? А до Саудовской Аравии беженцам не добраться. Да и кто их туда пустит? Поэтому они бегут в Европу. Им и в голову не приходит задумываться о религии. Они бегут от мусульман, которые их убивают, к христианам, которые их кормят. Они бегут от смерти и от голода. Они счастливы уже потому, что попадают в страну, где можно спокойно жить, можно работать, где их могут накормить.

— С точки зрения распространения не ислама, а именно исламистских взглядов, это не опасно?

– Конечно, опасно! Потому что следующее поколение уже забудет, что их отцы и матери нашли в этих странах приют, спасаясь от голода и смерти. Следующее поколение начинает вести себя по-другому. А кругом культура другая, цивилизация другая, отношение к женщинам совершенно другое. Исламистам противно смотреть на светское государство. Для настоящего исламиста, побывавшего в Америке или Англии, так называемое равноправие женщин – это проституция.

— А чувство благодарности к стране, которая их спасла?

– У первого поколения беженцев оно есть. Сейчас они благодарны. Приехала молодая девушка, она благодарна. Через 10 лет у неё родятся пятеро детей. Она не будет работать, будет получать пособие. Она даже не станет учить язык той страны, где живёт.

— Но западные страны, в частности – Германия, создают для беженцев целые программы, чтобы те получали образование, работали, делали карьеру.

– Некоторые так и поступают. Есть люди, которые хотят стать квалифицированны ми специалистами, сделать карьеру, в совершенстве осваивают язык, хотят играть какую-то роль в новой стране. Но таких меньшинство. А большинство культуру новой страны терпеть не может.

— Может быть, когда на Востоке закончатся катаклизмы, они захотят вернуться домой, к родной культуре?

– Никогда в жизни исламисты не захотят вернуться в свою страну. Там их ничего хорошего не ждёт. Там их будут ловить, как преступников, и убивать. В христианской стране исламисты чувствуют себя гораздо свободнее, легче, вольготнее.

— Отказать им в приюте Европа не может, потому что сейчас им действительно нужна помощь. Можно ли как-то интегрировать этих людей в европейскую культуру?

– Если бы я знал ответ, то мог бы претендовать на Нобелевскую премию.

— В израильской прессе на днях появились сообщения о том, что Россия «приступила к военной интервенции в Сирию». Пишут, что на авиабазу под Дамаском прибывают российские самолёты. Это правда?

– Чепуха. Вся авиация Башара Асада – это и так российские самолёты. И танки, и пушки – всё у него и так российское. Что тут может быть нового? А людей туда посылать никто не будет.

— В июне президент Путин говорил о создании коалиции для борьбы с Исламским государством в Сирии. Может быть, это военная помощь в рамках коалиции?

– Коалиция была создана год назад американцами. Но Россия отказалась в ней участвовать. Россия предложила другую коалицию, но это так и осталось на словах.

— Дамаск не одобряет коалицию, созданную США, называет её участников «странами, причастными к происходящему в Сирии кровопролитию». За пределами Сирии тоже есть такая точка зрения, что события на арабском Востоке – дело рук США. Как именно они «причастны к кровопролитию» в Сирии?

– А при чём здесь США? В Сирии это началось 4 года назад, когда мальчишки в городе Дера на юге страны ночью вышли на улицу и стали писать граффити: «Народ требует свержения режима». То есть они потребовали того же самого, чего требовали за месяц до того в Тунисе. В Египте. В Ливии. Их стали хватать, пытать, расстреливать. Поднялись их родственники, знакомые. Начали расстреливать их. И пошло, пошло… Когда диктатор бросает войска убивать мальчишек, когда их семьи, родственники, знакомые начинают выступать, причём происходит всё это в стране, где 75 процентов населения – сунниты, а 12 процентов – шииты, алавиты, то раскручивается всё дальше и дальше. И чем дальше раскручивается – тем больше люди выступают. У армии не хватает сил, люди не хотят воевать. Войска алавитов боеспособны, но их слишком мало.

— Шииты, алавиты – это правительство Асада, а оппозиция – сунниты, так?

– Да. Вот как вы думаете: почему правительственна я армия, вооружённая до зубов российским оружием, уже 4 года не может справиться с группой, которую Асад называет бандитами, наёмниками и уголовниками?

— Почему?

– Моральный дух другой. Среди суннитов, которые и подняли восстание, наверх вышли исламисты. А для исламиста великое счастье – умереть за веру. Против них выступает армия, которая тоже в большинстве состоит из суннитов. И они не хотят воевать против исламистов. Солдаты – это люди, думающие о том, как бы вернуться домой живыми. А против них – исламисты, мечтающие умереть за веру. Так продолжается 4 года, а Асад контролирует не больше 20 процентов территории. И эту войну он никогда не выиграет.

— Но мы ведь говорим не только о Сирии, «арабская весна» в большей или меньшей степени затронула почти два десятка исламских стран Азии и Африки, где есть противоречия между шиитами и суннитами…

– Вот! Ислам раскололся на шиитов и суннитов 1300 лет назад, с тех пор началась война между шиитами и суннитами. Америки ещё на свете не было! И в каждой стране, где есть шииты и сунниты, они друг друга терпеть не могут. Мне только сегодня прислал письмо сын, который сейчас в Германии на конференции. Зашёл разговор о расколе в исламском мире. «Какой может быть раскол? – говорят мусульмане. – Нет никакого раскола». Их спрашивают: как же, а шииты? «Шииты? А кто вам сказал, что они мусульмане?»

— Религиозным противоречиям 1300 лет, правители в странах, охваченных «арабской весной», сидели десятилетиями. Что спровоцировало взрыв в 2011 году?

– Какую-то одну главную причину назвать нельзя. В этих странах царит фрустрация, неудовлетворённо сть: ничего у них не получается, демократии не получается, социализма не получается, реформы не получаются. С Израилем справиться – тоже не получается, евреи бьют их каждый раз в каждой войне. Всё плохо. Коран говорит: «Вы лучшая из общин, появившаяся на благо человечества». А получается – кто правит миром? Какие-то паршивые американцы! Объедините всё это – и вы поймёте, что в основе – глубокий моральный кризис, нравственный кризис. Экономический кризис. Всё сплелось воедино. Только одно дело, когда это происходит в такой стране, как Кувейт или Бахрейн, где человек может поехать лечиться за границу за счёт государства, взяв с собой бесплатно ещё и сопровождающего. Другое дело – страна вроде Йемена, где люди – полуголодные, или нищий Судан.

— А ведь это всё нефтяные страны.

– Нефтяные богатства у Судана огромны, но эти идиоты, Север и Юг, не могут друг с другом поладить. Поэтому им и нефть ничего не даёт. Они не могут её вывозить: добывают в одном Судане, а вывозят через другой. И друг с другом воюют.

— Но «арабская весна» охватила не только бедные страны.

– В богатых Саудовской Аравии, Кувейте, Бахрейне, Омане всё прошло относительно тихо. Но Ливия – тоже богатая страна. Так что дело не в бедности или богатстве.

— Вот как раз насчёт Ливии – так тут Россия обвинила США открытым текстом: «Хаос стал прямым следствием безответственног о вмешательства США».

– В Ливии для половины населения, востока страны, Каддафи никогда не был приемлем. В Киренаике (нефтеносный регион Ливии, начавший восстание. – Прим. «Фонтанка» ) его всегда терпеть не могли. И он отвечал им тем же. Когда-то должен был наступить взрыв. И вот настал момент, когда люди начали писать лозунги против режима. Их схватила полиция. Родственники пошли их освобождать. Родственников расстреляли. Тогда уже другие люди заняли помещение полиции, захватили оружие. Начались столкновения с полицией. Пошло дальше. Народ восстал. А Каддафи, вместо того чтобы по-человечески выступить перед людьми, сказал им: «Вы крысы и тараканы, мы вас всех выжжем, ни одного дома не останется». И послал самолёты бомбить этих людей. Бенгази, главный город восточной области Киренаике, выгнал войска Каддафи. Тогда тот двинул туда танковую колонну. Всё это вызвало в мире возмущение. Вопрос был поднят в Совете Безопасности ООН. Президентом России тогда был Медведев, и Россия не стала налагать вето. Было принято решение создать над Ливией бесполётную зону. Французская авиация налетела и разбомбила к чёрту эту танковую колонну. Тем самым спасли Бенгази, иначе Каддафи залил бы его кровью. После этого восточная часть страны отделилась. Началась война между востоком и западом.

— А американцы-то как в этом участвовали?

– Американцы в этом вообще не участвовали. За исключением двух дней, когда они послали несколько ракет «Томагавк», чтобы уничтожить зенитную артиллерию ПВО Каддафи.

— Нас во всех этих конфликтах больше всего интересует сила под названием Исламское государство…

– Это тоже сунниты.

— Как оно появилось?

– А оно появилось благодаря товарищам Брежневу, Громыко, Устинову.

— Подождите, я читала ваши же статьи о том, что оно отпочковалось от «Аль-Каиды».

– Так я об этом и говорю. Откуда, по-вашему, «Аль-Каида» взялась?

— Американцы.

– Ничего подобного. Была война в Афганистане. Туда вошла советская армия, чтобы помочь марксистскому правительству. Это был первый случай, когда войска неверных вторглись в страну, где шла война между сторонниками ислама и сторонниками марксизма. И тогда во всём исламском мире был брошен клич: «Джихад! Неверные вторглись в мусульманскую страну!» И арабские добровольцы, юноши, поехали туда. Они создали организацию, которую назвали «Аль-Каида». Во главе встал бен Ладен. Но поскольку в это время шла «холодная война», то Рейган, не будь дурак, конечно, в это дело вмешался. И через пакистанцев дал оружие.

— «Аль-Каиде»?

– Не только. Против советской армии воевали афганцы, моджахеды. Те, кого у нас называли душманами. Их было 90 процентов. А «Аль-Каида» – это было несколько тысяч арабов. Потом, когда советская армия не выиграла войну и ушла, американцы потеряли интерес к Афганистану.

— Но осталась «откормленная» ими и вооружённая «Аль-Каида».

– Осталась «Аль-Каида», и бен Ладен сказал: мы разгромили одну сверхдержаву, советское знамя сброшено в мусорную яму, теперь мы возьмёмся за вторую сверхдержаву. Через несколько лет они начали действовать в США – и, наконец, взорвали башни-близнецы. Вот после этого бен Ладен стал создавать филиалы своей организации, в том числе в Ираке. Как раз тогда там американцы устроили свою интервенцию. Это было бен Ладену очень на руку. Американские войска вторглись в Ирак – и началось то же самое, что было в Афганистане: был объявлен джихад. И такие же люди, как те, что воевали против советских солдат в Афганистане, хлынули в Ирак – воевать против американцев.

— Буш повторил ошибку СССР?

– Конечно! Только ещё хуже. Потому что советская армия в конце концов ушла – и нам нет дела до Афганистана. А от ошибки Буша пострадали американские интересы на Ближнем Востоке. Иран поднялся во весь рост. Саддам Хусейн был его главным врагом, а американцы его уничтожили. Это была страшная ошибка, страшная. Но уже ничего не поделаешь.

— Как филиал «Аль-Каиды» в Ираке превратился в Исламское государство?

– Американцы же принесли в Ирак демократию, а демократия – это всеобщие выборы. И на выборах выяснилось, что 60 процентов населения Ирака – шииты. А суннитов всего 25 процентов. То есть, по логике, шииты должны были встать во главе государства. Тогда сунниты подняли войну. Им на помощь пришли алькаидовцы. Выиграть войну они не смогли – ушли в Сирию. К этому времени наступила «арабская весна», в Сирии началась гражданская война. Там алькаидовцы начали воевать против шиитов. Захватили несколько районов, в которых добывается нефть. И стали продавать нефть по демпинговым ценам. Получили деньги – начали закупать оружие. И вернулись обратно в Ирак. Только уже под другим названием – Исламское государство Ирака и Сирии. Потом назвали себя халифатом. Захватили треть Ирака и треть Сирии. От «Аль-Каиды» они откололись, у них даже отношения плохие. Вот и всё. И при чём тут американцы?

— Как раз из ваших слов получается, что очень даже при чём.

– Почему?

— А ошибка с Ираком?

– С Ираком – да. Но бен Ладен ведь создал филиалы своей всемирной террористической сети не только в Ираке, но и в Африке, и на Аравийском полуострове, в разных местах. Американцы к этому не имели отношения. Они быстро поняли, что это страшный враг. Только было уже поздно. Лет тринадцать назад я был в Иракском Курдистане, и мне прочли листовку местного филиала «Аль-Каиды». Это было обращение к молодым бойцам: «Ты спрашиваешь, брат мой, почему мы должны убивать американцев? Потому что американцы – это те же евреи, которые отняли у нас Палестину и захватили Иерусалим».

— Чем Исламское государство отличается от «Аль-Каиды», которая тоже провозглашала целью создание халифата?

– Это уже другие люди, другое поколение. У них другая идеология. Вместо того, чтобы устраивать террористические акты в Америке, в Англии или других странах, они создали халифат. Молодёжь хлынула к ним со всего мира. Те, кто вовсе не захотел бы устраивать взрывы в Америке или в Англии, поехали к ним. Хотя это двойная глупость. Кого они убивают в Сирии, в Ираке? Арабов. Они воюют против своих же – шиитов. То есть убивают своих же братьев.

— Так они шиитов братьями не считают.

– Да, но ехать откуда-то из Австралии в Сирию, чтобы там убивать шиитов, защищая ислам, это уже полный идиотизм. Тем не менее так происходит.

— Они опаснее, чем «Аль-Каида»?

– Конечно!

— «Аль-Каида» распространялась везде и могла устроить теракт где угодно, а эти себя назвали Исламским государством Ирака и Леванта. Левант – это всё-таки ограниченная территория на востоке Средиземного моря.

– Нет, это раньше они себя так называли. А теперь от этого отказались. И называют себя просто – Исламское государство. Халифат – это халифат. От Франции до Китая.

— Их расширение – реальная угроза?

– Кто ж это может знать? Думаю, об этом думают и Обама, и Путин, и все президенты и короли.

Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»

Справка:

Георгий Мирский — востоковед, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РФ. Специализируется на странах Ближнего Востока, темах исламского фундаментализма и международного терроризма. Окончил в 1952 году Московский институт востоковедения, защитил кандидатскую диссертацию по новейшей истории Ирака и докторскую — о роли армии в политике развивающихся стран. В советское время был профессором МГИМО и сотрудником отдела Азии, Африки и Латинской Америки журнала «Новое время». В 1990-е читал лекции в университетах США, за счёт стипендии фонда Макартуров проводил исследование по теме «Межэтнические отношения в бывшем Советском Союзе как потенциальный источник конфликтов». В настоящее время — профессор Высшей школы экономики (факультет мировой экономики и мировой политики) и Московской высшей школы социальных и экономических наук, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН.